Боярышниковый лес - Мейв Бинчи

мы вернемся. Я надеялась, что получится съездить в Россмор, где есть волшебный источник, но маме об этом говорить не стала, решила подождать, пока доберемся до места. Единственное, что я знала точно, – шестнадцатого июня мы отправимся на пешую экскурсию по следам героев Джеймса Джойса. Мама уже записала нас в группу.

Маршрут берет начало у башни на берегу, потом мы посещаем музей, затем плотно завтракаем почками, печенью и прочей требухой, после чего едем в центр Дублина на трамвайчике. Странноватое развлечение, но мама была счастлива, как никогда, и это меня радовало. Так или иначе, после нескончаемой суеты, упаковки, распаковки и перепаковки чемоданов настал тот самый день, когда мы отправились в Дублин.

Самолет был набит под завязку, забронированная по специальному предложению недорогая гостиница оказалась приличной, не так чтобы хорошей, но приличной. Магазины были гораздо меньше наших, а деньги – другие. Я все спрашивала маму, вспоминается ли ей что-нибудь из детства, но она говорила, что не уверена, столько лет прошло.

– Не так уж много, мам. Тебе ведь всего тридцать пять, помнишь? – возразила я, и на сей раз она не стала реагировать на колкость.

– Вокруг столько молодых лиц, что я чувствую себя на все сто тридцать пять. Ирландия превратилась в страну подростков, – проворчала мама.

Она выглядела усталой и озабоченной. Я решила больше над ней не подтрунивать.

– Ты смотришься не хуже любой из молодых, мам, честное слово.

– Ты у меня добрая девочка, Джун. И от отца тебе досталось много истинно итальянского оптимизма. Вот что я скажу.

– А что со стороны О’Лири? От них мне что-нибудь перепало? – спросила я.

Я ступила на тонкий лед, но если поинтересоваться своими таинственными родственниками нельзя в их родном городе, то где и когда вообще можно?

– Слава богу, нет, – ответила она. – У них нет ничего, кроме умения затаивать злобу.

– И поэтому мы не будем с ними встречаться? – расхрабрилась я.

– Странный народ эти О’Лири. Родом из захолустного городишка Россмор, обосновались в Дублине. Боюсь, тогда в доме на Северной кольцевой дороге произошла ссора, прозвучали обидные слова, – отрывисто проговорила мама. – Давай лучше вернемся к Джойсу.

Она загодя побеспокоилась о том, чтобы мы непременно увидели дверь дома номер 7 по Экклс-стрит[18] – это, по ее словам, самый известный адрес в английской литературе – и посетили паб Дэви Берна[19]; по пути к нему мы могли узнать о других джойсовских местах и подготовиться к большой экскурсии, которая состоится в сам День Блума.

– Ты ведь знаешь, чему посвящен праздник, Джун? – разволновалась мама.

Я знала.

В один июньский четверг 1904 года по городу бродила куча дублинцев, и они тут и там натыкались друг на друга – эта история была всего лишь вымыслом, но она так запала людям в голову, что теперь они из года в год наряжаются и разыгрывают ее по новой. Я бы скорее предпочла пройтись по Дублину в поисках своих родственников, настоящих, живых О’Лири, но такого в планах не значилось.

В День Блума, в день моего рождения город было не узнать. Все нарядились в костюмы Эдвардианской эпохи, нацепили канотье и, неуверенно покачиваясь, разъезжали на причудливых старомодных велосипедах – это выглядело и глупо, и забавно одновременно. Я решила взять пример с отца и попытаться увидеть во всем что-то хорошее. Или со своей подруги Сьюзи, которая любое скопление людей расценивала как источник потрясающих, но еще не случившихся романтических знакомств. Я с трудом оторвала смущенный взгляд от мамы, которая по-глупому щеголяла своими весьма ограниченными знаниями о Джойсе перед остальными участниками экскурсии. Мы переходили с места на место, и повсюду были журналисты с фотоаппаратами и телевизионные группы. В конце концов ко мне подошла девушка с микрофоном, которая брала интервью для радиопередачи, и задала несколько вопросов.

Я рассказала ей, что сегодня мне исполняется шестнадцать, что меня зовут Джун Арпино, что я наполовину итальянка, наполовину ирландка и что, да, я знаю немного о Джеймсе Джойсе и экскурсия мне показалась довольно интересной, но, вообще говоря, куда интереснее было бы отыскать моих родственников О’Лири.

Журналистка, симпатичная, излучающая дружелюбие девушка с большими темными глазами, похоже, заинтересовалась моей историей. Почему я не знаю, где живут мои родственники?

Я рассказала, что они перебрались в Дублин из затерянного в глуши местечка под названием Россмор. Объяснила, что тридцать три года назад на свадьбе в доме на Северной кольцевой дороге произошла ссора, прозвучали обидные слова. Вскоре после этого моя мама с родителями уехала в Америку. А может, как раз из-за этого.

Журналистку очень увлек мой рассказ, поэтому я добавила: в целом, конечно, интересно, что там произошло со Стивеном Дедалом, Леопольдом Блумом и Молли сто лет назад, но, вообще-то, куда больше меня интересует, что произошло в семействе О’Лири тридцать три года назад, и помнит ли кто-нибудь из членов этого семейства мою маму, и могли ли те оброненные в гневе слова уже позабыться.

Корреспондентка выглядела довольной разговором. Она записала адрес нашей забронированной по специальному предложению недорогой гостиницы, сказала, что было приятно со мной побеседовать, и пожелала удачи. Еще сказала, что шестнадцать лет – чудесный возраст и кто знает, что может мне принести сегодняшний день. Я, собственно, не ожидала, что он принесет что-то, кроме продолжения экскурсии, но мама прекрасно проводила время, рассказывая всем вокруг, что мне исполняется шестнадцать.

В целом день вышел неплохим. Группа подобралась приятная: шведы, немцы и соотечественники-американцы. Они угощали меня мороженым и фотографировались со мной. С маминого лица весь день не сходила улыбка. Мы сделали остановку у Центра Джеймса Джойса, чтобы купить открытки, две я отправила своим единокровным братьям Марко и Карло. Пустяк, но мальчишкам и папе с Джиной будет приятно.

Экскурсия закончилась, и мы повернули к нашей забронированной по специальному предложению недорогой гостинице. У мамы очень устали ноги, и она сказала, что хочет подержать их в ванночке с одеколоном, прежде чем мы устроим себе где-нибудь праздничный ужин с пиццей. Когда мы появились в дверях, все служащие за стойкой уставились на нас с нескрываемым интересом.

Их весь день засыпали звонками и сообщениями. Эта гостиница никогда еще не пользовалась таким вниманием. Телефон обрывали десятки людей с фамилией О’Лири родом из Россмора, проживающие теперь на Северной кольцевой дороге. Они уже много часов пытались нас разыскать и пооставляли кучу телефонных номеров, чтобы мы могли с ними связаться. Некоторые уже отмечали в баре воссоединение семьи и приглашали туда Джун Арпино – хотели устроить ей