Роды. Прощание с иллюзиями. Хроники индивидуальной акушерки - Инна Мишукова

отказаться от всего. Ещё раз: от всего! Даже от ребёнка, не то что от профилактики. Вы и в роддоме – в любом! – остаётесь свободным человеком. Если сами того хотите, конечно.

Но спору нет, позиция жертвы порой так удобна…

«Осмотров не избежать», «Обязательно осмотрят при поступлении».

Секретик: женщины с диагнозом «вагинизм» орут как резаные, стоит лишь притронуться к их половым органам. И таких даже в родах не осматривают, представляете? И они могут пройти идеально. У меня в практике попадались.

«На тридцать девятой неделе нашли аномалию на КТГ, и доктор предложил стимуляцию тампоном с простагландинами».

Почему простагландины редко (или вообще не) используют доктора естественного направления? Писала уже: эффект непредсказуем. Начнётся то ли вялая родовая деятельность – которая в большинстве случаев понятно к чему приводит, – то ли неукротимая, адская, как правило невыносимая, чего часто не выдерживает плод, испытывая гипоксию от искусственно усиленных схваток.

И такой «выход» доктор предлагает далеко не самому ещё зрелому ребёнку с аномальной КТГ? Логично?

Думаем. Смелее.

«Я понимала, что нужно подождать, но не хотела брать на себя ответственность».

М-да. Полагаете, доктор хочет? Женщине за себя, за собственное тело, за своего ребёнка – не хочется, а доктору за всё чужое – должно хотеться? Чего вы тогда ожидаете в результате? Каких чудес, каких радужных единорогов?

Врач на работе. И не факт, что на любимой. А вы живёте вашу единственную и неповторимую жизнь, и рождаться из вас будет такая же – уникальная. Приходящая только раз. Один-единственный.

Слабость родовой деятельности – самый частый диагноз в роддомах.

Но настоящая слабость встречается редко. Чаще всего она возникает как ответ тела и психики на страхи. Внешние, исходящие от системы, и внутренние – когда сама женщина боится родов и боли.

Слабость, как ни грустно, в основном не от истинных причин.

Помните о своей безусловной свободе.

Она не так уж недостижима, как порой кому-то кажется.

Про обломки и надежды

У новорождённого нет какого-либо мнения о мире. Никаких ожиданий. Религии. Политических убеждений. Социальной и моральной позиции. Понимания, как всё устроено, как принято. Знания, как правильно, а как – нет. Ощущения своих прав, неких обязательных данностей.

Например, должны ли у него быть родители?

(Я вот росла с бабушкой и дедушкой, принимая такое положение вещей за данность. И не понимала, что мне не хватает многих очень важных вещей. Только потом, когда выросла, осознала глубину и невосполнимость потери.)

Нормально ли лежать в одиночестве и отчаянно плакать? Или правильно – когда тебя гладят, обнимают и убаюкивают нежные мамины руки?

Новорождённый не знает. Его сознание – чистый белый лист. Где жизнь потом напишет каждому своё. Разное.

У каждого на нём запечатлена собственная история. Кого-то в детстве любили, кого-то не замечали, кого-то травмировали… А скорее – всё сразу. Каждого кто-то любил, а кто-то обижал и травмировал. Иногда это один и тот же человек или одни и те же люди. Каждый отхлебнул из своей «чашки боли».

И постепенно мы выстраиваем своё собственное представление о мире – как что в нём устроено. Пристраиваемся, притираемся. Создаём свой маленький мир: логичный, понятный, предсказуемый.

Но иногда эти по кирпичику возведённые стены рушатся – и происходит внутренний кризис.

Например, очень религиозный человек во всём разуверяется и перестраивает своё мышление. И говорит себе и окружающим: теперь я вижу и чувствую совсем по-другому!

Когда-то я познакомилась с бывшим протестантским пастором, который вдруг увидел в себе напластования лжи. И решил стать абсолютно, предельно, кристально честным – везде и во всём. По-настоящему, до конца! И что же? От него отвернулись все друзья, ушла жена, с ним прекратили какое-либо общение родители. Одиночество длилось год. А потом оказалось, что и таким, какой есть на самом деле, он тоже кому-то нужен.

После личных кризисов и провалов (а в жизни каждого человека они обычно случаются не раз) всё равно остаются некие незыблемые внутренние опоры, основополагающие качества, которые не изменятся никогда. Это и есть мы сами. Это и есть наша суть. Тот каркас, на котором всё и держится.

Но порой рушатся не только наши личные конструкции. Случается и так, что уничтожаются, сжигаются дотла все общие стены и опоры. И мы повисаем в ледяной пустоте, где «чашка боли» теперь одна на всех – неимоверных размеров.

Я с трудом пристраиваюсь к боли рождения нового – и пугающего – мира. Боли, которая, увы, не похожа на схватку: не проходит через минуту. Не даёт ни передышки, ни перерыва. И самое главное – ощущения, что скоро всё закончится.

Я ищу внутри себя хоть какую-то опору. И нахожу только одну – благодаря которой, когда-то очень давно, сделала первые шаги в профессии. Я всё так же хочу рассказывать, как прожить роды природно.

Я пока не знаю, где и как буду это делать. Я не знаю, продолжат ли меня слушать или в новом мире это уже никому не будет нужно. Но уверена в одном – всё равно хочу учить, как родить легко.

Чтобы первая строчка на неокортексе только что пришедшего к нам человека читалась как «Мир – это место, где тебя любят».

Признанные инорождёнными

Звонок от дальнего родственника.

– Инна, привет! Ты же, если правильно помню, родами занимаешься? Мы ждём второго. В первый раз жена наугад поехала в ближайший роддом, а сейчас уже хочется, чтобы рядом находился какой-то свой, неравнодушный человек.

– Конечно, с удовольствием!

Трубка передаётся жене. Собираю анамнез, расспрашиваю, как прошли первые роды.

– Хорошо, прошли замечательно.

– Всё естественно?

– Да, конечно.

– Ни капельниц, ни обезболивания? Роды начались сами?

– День родов назначил доктор. И капельница, и эпидуралка. Нормально, так же как у всех… Я в целом довольна. Просто сейчас хочется, чтобы со мной был кто-то свой.

– Что ж, и предупрежу, и обрадую: я стараюсь, чтобы каждые роды по возможности прошли без вмешательств и лечения. Полностью естественно, как природа задумала. А медицина – только в случае какого-то патологического течения процесса.

Разочарованная пауза.

– Тогда спасибо. Мне, наверное, такое не нужно.

Больше они не звонили.

Понятие «естественные роды» размылось до степени неразличимости. Так, не смущаясь лукавой подменой, называют теперь любые состоявшиеся вагинально (или «нижним путём»).

Однажды получила очень грустное послание от акушерки московского роддома, работавшей до этого в другом, совсем не близком городе.

Тамошний перинатальный центр стоит на позициях разумного, неагрессивного акушерства