Боевая экология. Как Greenpeace, WWF и другие международные экологические организации подрывают развитие России - Саид Гафуров

Насколько недобросовестно боевые экологи проводят то, что они вслух называют «экспертизой», известно, например, по проекту скоростной железной дороги между Москвой и Санкт-Петербургом, и выполнение их требований сделало бы невозможным проведение Олимпиады.

Без изменений в границах существующих ООПТ невозможным было бы строительство спортивных объектов, отелей, дорог, так как отечественная практика отличается от западной. У заповедников США охранная зона — не менее 200 километров, там выделены так называемые ядра, где запрещено почти все, вплоть до полетов авиалайнеров на многокилометровой высоте. В СССР и России заповедники или национальные парки зачастую учреждались буквально за чертой города. В ООПТ входили уже существующие села, города и даже целые районы, что, кстати, существенно осложняло жизнь их обитателей. Такая ситуация сложилась с особо охраняемыми территориями и на Западном Кавказе. Естественно, для сооружения олимпийской инфраструктуры требовались изменения, которые и были проведены в полном соответствии с законодательством.

Но боевые экологи последовательно, хоть и безуспешно пытались проводить свою линию, угрожая Международному олимпийскому комитету судебными исками, а России — пересмотром решения о проведении Олимпиады в Сочи, запугивая серьезными экологическими проблемами и даже катастрофами «в регионе, где возможны 9-балльные землетрясения, имеются крупные оползни и карстовые образования»[361]. Они жаловались на «притеснения и преследования», протестовали против прокладки автомобильного туннеля потому, что он якобы «строится наугад». Одним словом, в ход шли самые нелепые аргументы.

В 2010 году WWF, Greenpeace и прочие боевые экологи вышли из консультаций по подготовке Олимпиады[362]. К счастью, Олимпийские игры удалось провести, никаких катастроф, естественно, не случилось, инфраструктура работает на благо региона и страны в целом. Но и после всемирного спортивного праздника международные экологи не прекратили попыток воспрепятствовать развитию построенной инфраструктуры. В 2015 году WWF выступил с призывом к международным спортивным организациям отказаться от проведения и поддержки мероприятий в горнолыжных комплексах, расположенных на территории высокой природоохранной значимости.

Обратите внимание: боевых экологов не смущает, что в США национальные парки официально используются для отдыха и рекреации, а вот России — нельзя. Как показывает практика, именно доходы от туризма позволяют должным образом ухаживать за охраняемыми землями: например, в Сочи именно курорты зарыбляют горные реки мальками редкого вида черноморского лосося. Туризм мог бы стать не только стимулом, но и финансовым источником для проведения природозащитных мероприятий в сотрудничестве с отечественным бизнесом и местными общинами, но тогда транснациональные экологические корпорации, финансируемые западными частными фондами и правительствами, потеряли бы монополию на природозащитную деятельность. Может, в этом истинная причина раздвоения российских экологов-грантополучателей: на словах — за инновационную экономику и постиндустриальное общество, а на деле — вставляют палки в колеса самой постиндустриальной из отраслей, отечественному туризму?

Деятельность боевых экологов привела к тому, что экология из науки превратилась в инструмент глобализации, часть механизма контроля богатого центра над бедной периферией и эксплуатации ее ресурсов.

Основной функцией боевых экологов стало обслуживание глобальных и локальных интересов западных транснациональных корпораций. Они не борются с существующей жестокой и несправедливой мировой капиталистической системой, а пытаются урвать себе выигрышное место внутри глобального капитализма.

Очень показательно, что нигде на Западе не удалось создать устойчивую «красно-зеленую» коалицию. С другой стороны, правые, либеральные коалиции зачастую существуют при поддержке или участии «зеленых». Боевые экологи в многовековом конфликте между трудом и капиталом практически всегда на деле занимают сторону «хозяев жизни». Это хорошо видно на вышеописанных примерах Калифорнии и восставших против экологического налога «желтых жилетов» во Франции.

В вечном диалектическом противостоянии между идеями свободы и справедливости боевые природоохранники странным, казалось бы, образом выбирают либеральные, а не социальные ценности. Особенно рельефно это выразилось в крахе системы некогда многомиллионных всемирных и континентальных (европейского и других) социальных форумов, выродившихся в мероприятия с числом участников от нескольких сотен до нескольких тысяч человек.

Это тем более неправильно, что в кадровом отношении боевые экологи выросли из социалистического и коммунистического движения, сменив сферу политической активности: с борьбы за освобождение труда — на противостояние мифическому или реальному глобальному потеплению, зависящему в действительности от движения светил и вулканической активности нашей планеты, а не от свободной воли человека. Видный греческий марксистский философ, патриарх греческого троцкизма, руководитель Революционной рабочей партии Греции Савас Михаил Матсас даже рассказывал авторам этой книги, что к 1980-м годам в коммунистической среде слово «эколог» стало считаться синонимом слова «ренегат».

В середине XX века, как сочно описывает историю этого перерождения В. Мараховский[363], человечество «шло к невиданной ранее солидарности. Грузчики по одну сторону Атлантики устраивали миллионные манифестации в поддержку сталелитейщиков на другой ее стороне. Молодежь миллионами лезла в науку и желала решить уже, наконец, все земные проблемы, чтобы выйти в дальний Космос и заняться серьезными делами».

И тогда все серьезные вопросы вдруг оказались изгнаны из мейнстрима мировых СМИ, а каждой реальной проблеме человечества «подобрали идиотского третьестепенного двойника и стали его раскручивать, как Билана. Неравенство росло — но „борьба за равенство“ стала означать борьбу загорелых геев за загс. Индейцев и африканцев продолжали грабить в их тропических лесах — но прогрессисты теперь впрягались только за леса. От социальной чумы — туберкулеза — продолжили загибаться миллионы, но Чумой Века объявили дискотечную болезнь СПИД. Величайшим певцом современности стал танцор Майкл Джексон, летающий над сценою и живущий на питерпэновской даче Neverland. Где-то ученые продолжали воевать с саранчою за урожай. Где-то бомбили города. В реальности продолжалась все та же потная и кровавая история, но ее тупо перестали замечать…»