Ложный след - Хеннинг Манкелль

— Да, времена меняются, — сказал Валландер.

— Как дела у Хансона?

— Похоже, ему не слишком уютно в шкуре начальника.

— Пусть звонит, если понадобится моя помощь.

— Я передам ему.

Бьёрк убежал по своим делам, а Валландер со Сведбергом направились в дежурную часть. Форсфельт из больницы пока не возвращался. Чтобы скоротать время, они пошли в столовую пить кофе.

— Не понимаю, как тут можно работать! — сказал Сведберг, оглядывая толпу полицейских. Было как раз время ланча.

— В один прекрасный день мы, может быть, все здесь окажемся, — отозвался Валландер. — Если округа ликвидируют. На каждый лен — по одному полицейскому участку.

— Ну, такого они никогда не сделают.

— Не сделают. Но могут сделать. И им плевать, что из этого выйдет. У госуправления и у политиков-бюрократов есть одна общая черта. Их хлебом не корми, дай доказать невозможное.

Пришел Форсфельт. Они поднялись из-за стола, пожали друг другу руки и направились к нему в кабинет. У Валландера сразу сложилось о нем хорошее впечатление. Форсфельт чем-то напоминал Рюдберга. Возраст — не меньше шестидесяти, дружелюбное лицо. Слегка прихрамывая на левую ногу, Форсфельт принес в комнату еще один стул. Валландер сел и принялся разглядывать фотографии смеющихся детей, прикрепленные к стене булавками. Должно быть, Форсфельтовы внуки, подумал он.

— Это — Бьёрн Фредман, — сказал Форсфельт. — Никаких сомнений. Но вид у него, конечно, ужасный. Чьих же это рук дело?

— Если б знать, — отозвался Валландер. — Этого-то мы как раз и не знаем. А что известно о Бьёрне Фредмане?

— Ему было около сорока пяти, и он никогда в жизни не занимался честным делом. Многие подробности мне неизвестны. Но я попросил, чтобы вам вывели из компьютера полное досье. Фредман занимался сбытом краденого и сидел за побои. Кажется, довольно жестокие.

— А скупка и перепродажа предметов искусства?

— Такого не припомню.

— Жаль. Тогда бы мы смогли связать его с Веттерстедтом и Карлманом.

— Честно говоря, мне трудно представить, чтобы Бьёрн Фредман и Густав Веттерстедт имели общие дела, — задумчиво проговорил Форсфельт.

— Почему?

— Позволь мне ответить прямо и без прикрас, — сказал Форсфельт, переходя на ты. — Бьёрн Фредман был из тех, кого раньше называли дебоширами. Он пьянствовал и дрался. Образования у него, почитай, что и вовсе не было, разве только умел сносно читать и писать. Вряд ли его интересы простирались в сферу изящного. Да и сквернословил он — ого-го! По нескольким делам я его сам допрашивал, так он почти только одними ругательствами и разговаривал, до сих пор помню.

Валландер слушал очень внимательно и, когда Форсфельт умолк, медленно произнес:

— Ну что ж, расследование обретает второе дыхание. Но если мы не найдем связь между Фредманом и двумя остальными, то снова окажемся в начале пути.

— Но я ведь могу чего-то не знать, — предупредил Форсфельт.

— Пока я не делаю никаких выводов. Я просто размышляю вслух.

— А его семья? — спросил Сведберг. — Они живут здесь, в городе?

— Фредман был уже несколько лет как разведен. Это я точно помню.

Форсфельт снял трубку и позвонил по внутреннему телефону. Через несколько минут в комнату вошел секретарь с личным делом в руках и протянул его Форсфельту. Тот быстро просмотрел дело и положил перед собой.

— Бьёрн Фредман развелся в 1991 году. Жена с детьми живет на прежней квартире. В Розенгорде. В семье три ребенка, младший только родился, когда родители разъехались. Бьёрн Фредман вернулся в квартиру на Стенброттсгатан, которой владел много лет и в основном использовал как склад или офис. Не думаю, чтобы жена знала об этой квартире. Туда же он приводил своих дамочек.

— Вот с этой квартиры мы и начнем, — сказал Валландер. — Семья может подождать. Думаю, вы позаботитесь о том, чтобы их известили о его смерти?

Форсфельт кивнул. Сведберг вышел в коридор, чтобы позвонить в Истад и сообщить, что они узнали имя убитого. Валландер подошел к окну, пытаясь определить, что же сейчас самое важное. Его беспокоило, что между первыми двумя жертвами и Бьёрном Фредманом не хватало какого-то звена. У него впервые закралось сомнение в том, что они идут по верному следу. Может быть, он просто не заметил другого пути? Валландер решил, что сегодня же вечером пересмотрит все следственные материалы и попробует взглянуть на них свежим взглядом.

К нему подошел Сведберг.

— Кажется, Хансону полегчало, — сообщил он.

Валландер кивнул. Но ничего не ответил.

— Мартинсон говорит, что из Интерпола пришли подробные материалы о девушке с рапсового поля, — продолжал Сведберг.

Валландер не расслышал и должен был переспросить. Казалось, девочка, пылающая, словно факел, осталась где-то в далеком прошлом. И тем не менее Валландер знал, что рано или поздно он о ней еще вспомнит.

Они постояли молча.

— Мне не нравится в Мальмё, — неожиданно произнес Сведберг. — И вообще, мне хорошо только дома, в Истаде.

Валландер знал, что Сведберг очень не любит уезжать из города, в котором родился. В управлении, когда Сведберга не было рядом, над ним частенько подтрунивали. Но вдруг Валландер задумался: а когда же было хорошо ему самому?

Удалось вспомнить, что в последний раз это было в воскресенье, в семь утра, когда в дверях он увидел Линду.

Форсфельт уладил свои дела и зашел сказать, что они могут двигаться. Выехав с территории управления, они направились в промышленный район к северу от города. Становилось ветрено. Небо по-прежнему было безоблачным. Валландер сидел впереди рядом с Форсфельтом.

— Ты знал Рюдберга? — спросил он.

— Знал ли я Рюдберга? — медленно проговорил Форсфельт. — Разумеется. Мы были хорошими знакомыми. Случалось, он заезжал ко мне в Мальмё повидаться.

Такой ответ удивил Валландера. Он всегда считал, что Рюдберг — старый полицейский, который давно махнул рукой на все, что не касалось его работы, даже на друзей.

— Он научил меня всему, что я умею, — сказал Валландер.

— Да, трагичная кончина. Пожить бы ему подольше. Он ведь так мечтал хоть раз съездить в Исландию.

— В Исландию?

Форсфельт бросил на Валландера быстрый взгляд и кивнул.

— Это была его заветная мечта. Но — не получилось.

Валландера охватило какое-то смутное чувство, как будто Рюдберг скрыл от него нечто такое, о чем он должен был знать. Он и предположить не мог, что тот мечтал о путешествии в Исландию. Он вообще не мог себе представить, чтобы у Рюдберга была какая-то мечта. Но меньше всего он мог предположить, что у Рюдберга есть от него тайны.