Абсолютно ненормально - Лора Стивен

«Если ты что-то любишь, это не значит, что ты должен посвящать этому свою жизнь, понимаешь?»

Я люблю писать. И выступать. И смешить людей.

Школьная система и общество в целом заставляют меня верить в то, что я просто обязана сделать на этом карьеру – использовать свои интересы и таланты, чтобы вернуть деньги в экономику. Что я прежде всего должна быть продуктивной. Белка в колесе, приводящая в действие машину моего успеха.

Конечно, было бы здорово продать сценарий Голливуду и когда-нибудь услышать, как актеры произносят мои слова на большом экране. Но даже если этого никогда не случится, я не сильно расстроюсь. Мое страстное увлечение так радует меня, что мне этого хватит, даже если оно и останется только в статусе хобби.

Ведь что важнее всего для меня? Люди, которых я люблю. И в этом нет ничего плохого, черт возьми. Если бы люди больше заботились о том, чтобы быть добрыми, чем успешными, то мир бы стал намного лучше. Вот почему я так хочу наладить отношения с Аджитой. Вот почему так стремлюсь защитить Бэтти, не задумываясь о том, от чего мне придется для этого отказаться.

Не думаю, что это дошло бы до меня, если бы не Карсон. Острые иглы впиваются в грудь, как только я вспоминаю о том вечере, когда мы играли на баскетбольной площадке, шли домой вместе и повстречали его маму. О том, как меня охватывало волнение, тепло и чувство безопасности. А еще о его прекрасной до дрожи картине.

Мог ли этот парень предать меня? Я все больше и больше сомневаюсь в этом.

20:19

К тому времени, как Аджита выходит из-за угла, я нервничаю так, что обливаю кофе свои джинсы. Вытерев самые большие пятна шарфом, я смотрю на нее, укутавшуюся в спортивное пальто и несущую стопку учебников, что меня невероятно тревожит, ведь она никогда в жизни не открывала учебник по собственной воле. Она выглядит как одна из «Девочек Гилмор».

Через долю секунды она тоже замечает меня и тут же останавливается, но при этом смотрит на меня с отсутствующим видом. Как будто не знает меня.

Я постепенно, бочком, продвигаюсь к ней, словно подходя к бешеному волку с утренним запахом изо рта.

– Аджита…

Ее огромные карие глаза поблескивают. Она выглядит так, будто вот-вот расплачется, и я ненавижу себя еще больше – за то, что вызвала эти слезы. Аджита прикусывает губу и смотрит на землю, стискивая книги так сильно, что костяшки ее пальцев белеют. На улице холодно, и я вижу, как она дышит.

– Прости меня. Мне очень жаль, – говорю я дрожащим голосом. – Все говорят, что не нужно портить извинения оправданиями. Какое облегчение, потому что мне нет оправдания. Никакого. Это сообщение было… ошибкой.

Между нами повисает холодная тишина. А затем:

– В том-то и дело, – шепчет она. – Ты не ошиблась.

Господи.

Я обнимаю ее. Ничего не могу с собой поделать. Она выглядит такой одинокой и грустной, стоя посреди тротуара в окружении опавших листьев, пустых пакетов из-под чипсов и окурков.

– Я не была к этому готова, Иззи, – бормочет она мне в плечо. – Я до сих пор не…

– Знаю, – говорю я, выпуская ее из своих медвежьих объятий.

По ее щекам катятся слезы. По моим тоже.

– Все так… неопределенно. Я не знаю, кто я, кем хочу быть. Какой хочу быть. И… все так запутанно. Словно над моим будущим нависло серое облако. Моя семья хочет, чтобы я стала богатым врачом, вышла замуж за успешного человека из нашей общины и родила им два целых четыре десятых внука. Но я не знаю, смогу ли это им дать. Захочу ли вообще. – Она морщится и качает головой. – Я возненавидела тебя, знаешь? Когда впервые увидела статью. Я испытала страшную ненависть.

– Я это заслужила. И тоже себя возненавидела.

– Я все еще ненавижу тебя немного.

– Опять же. Я это заслужила.

Поджав губы, она наконец смотрит на меня. Ее глаза все еще блестят, а веки покраснели.

– Но ты все равно мне нужна. Ты – моя лучшая подруга. И я сейчас переживаю то, для поддержки в чем и нужны лучшие друзья. – Хмурый взгляд. – И ты тоже, верно? Полагаю, ты чувствуешь то же самое. Ты тоже нуждаешься во мне и все такое.

– Да. Разве это не ужасно? Признать, что мы нужны друг другу?

На ее лице появляется улыбка, хоть и меньше ее обычной, той, которой бы позавидовал Чеширский Кот.

– Совершенно ужасно. Твое лицо ужасно.

– Я бы ответила: «Твоя мама ужасна», – но думаю, что она наняла несколько снайперов, которые прямо сейчас держат меня на мушке. Одно неверное слово – и она отдаст приказ.

Аджита шмыгает носом, втягивая пузырь из соплей. Мы обе несимпатичные плакуньи, но ее нос вообще выходит из-под контроя в подобных слезопроливательных ситуациях.

– Они послушаются и меня, так что тебе следует быть осторожной, Иззи О’Нилл. Очень острожной.

– Принято к сведению. А ты можешь отдать им приказ убить кого-нибудь еще? У меня есть список, который я не прочь тебе озвучить.

– Конечно. Кто первый? Карсон?

– Нет, – отвечаю я, допивая кофе. – Карли, пожалуйста.

И вот появляется привычная улыбка Аджиты.

– Я слышала, что ты сделала. Спасибо, что заступилась за меня. Не могу поверить, что Шумер не отстранил тебя.

Я киваю.

– Да, если честно, я даже на это надеялась. Мне бы хотелось недельку отдохнуть от школы. Но, думаю, этот ублюдок догадывался о моем желании. Потому и не отстранил. Как мерзко.

– Он никогда мне не нравился. – Она хлюпает носом на холодном ветру. – Хорошо, первая Карли. Кто следующий?

– Дэнни. Я выяснила, что это он создал блог «Шлюха мирового класса».

– Стоп, что? – В глазах Аджиты вспыхивает бешенство.

– Именно. Отстойно, да?

Ее грусть сметается апокалиптической яростью. Она чуть не брызжет слюной, сердито топая своими док-мартенсами:

– Маленький сукин сын… да как он посмел! И подумать… подумать только! Он все это время изображал из себя жертву, манипулировал мной, нами обеими, хотя… он единственный виноват во всем этом! Он разрушил жизнь лучшей подруги из-за ревности?! БОЖЕ МОЙ, ГДЕ МАМИНА ВИНТОВКА, КОГДА ОНА ТАК НУЖНА?

10:02

Мы с Аджитой выходим из класса математики и замечаем Карсона в другом конце коридора. Он продолжает писать мне, что не делал этого. Мне хочется поверить ему. Боже, как же мне хочется ему поверить.

Пока он не увидел нас, Аджита хватает меня за руку и заталкивает обратно в класс, почти нокаутируя невозмутимую Шэрон своим рюкзаком. Что показалось бы мне ужасным, если бы не ее высказывание в «Твиттере» о моем теле.

Оказавшись за дверью, мы старательно отворачиваемся от мистера Чуна и притворяемся, будто ищем тампон в своих рюкзаках, что, как известно, срабатывает всегда, когда нужно, чтобы учителя-мужчины не лезли в твои дела.