P.S. Я все еще люблю тебя - Дженни Хан

Когда я выхожу на улицу, солнце ярко светит и почти весь снег уже растаял. Такое ощущение, будто прошлая ночь мне приснилась.

Вечером, перед военной вечеринкой, я звоню Крис по громкой связи, пока катаю колбаску песочного теста в коричневом сахаре.

– Крис, можно одолжить твой плакат с Клепальщицей Рози?

– Можно, только зачем он тебе?

– Для военной вечеринки в стиле сороковых годов, которую я завтра устраиваю в Бельвью.

– Все, молчи, мне скучно. Боже, ты можешь говорить о чем-то кроме Бельвью?

– Это моя работа!

– О, мне тоже найти работу?

Я закатываю глаза. Каждый наш разговор сводится к Крис и ее проблемам.

– Кстати, о прикольных работах: хочешь быть девушкой, разносящей сигары на вечеринке? Ты можешь надеть милый наряд с маленькой шляпкой.

– Настоящие сигары?

– Нет, шоколадные. Старикам вредно курить сигары.

– А выпивка там будет?

Я собираюсь сказать, что будет, но только для постояльцев, но потом передумываю.

– Вряд ли. С лекарствами и ходунками алкоголь может быть опасной комбинацией.

– Так когда, говоришь, вечеринка?

– Завтра!

– О, прости. Я не могу пожертвовать ради этого пятничным вечером. В пятницу наверняка подвернется что-то поинтереснее. Во вторник еще куда ни шло. Можешь перенести вечеринку на следующий вторник?

– Нет! Просто принеси завтра в школу плакат, пожалуйста.

– Да, только пришли мне напоминание.

– Ладно.

Я сдуваю волосы с лица и начинаю вырезать печенье. Мне еще нужно нарезать морковь и сельдерей для овощной тарелки, а также испечь безе. Я делаю полосатые красно-бело-синие «поцелуйчики» и волнуюсь, что цвета могут перемешаться. Что ж. Если перемешаются, гостям придется смириться с фиолетовыми безешками. Бывают вещи и похуже. Кстати, о худшем…

– Ты что-нибудь слышала о Джен? Я была очень осторожна, но такое впечатление, что она вообще не играет.

На другом конце трубки тишина.

– Она, наверное, занята. Делает сексуальную куклу-вуду в виде Питера, – говорю я, отчасти надеясь, что Крис включится в разговор. Она всегда готова поддеть Джен.

Но она молчит и потом говорит:

– Мне надо идти. Мама ворчит, чтобы я погуляла с собакой.

– Не забудь плакат!

После школы мы с Китти обустраиваемся на кухне, потому что там самый хороший свет. Я приношу свои колонки и включаю «Сестер Эндрюс», чтобы настроиться на нужный лад. Китти расстилает полотенце и выкладывает на него всю косметику, шпильки и лак для волос.

Я смотрю на пачку одноразовых накладных ресниц.

– Где ты их достала?

– Бриэль стащила их у сестры и поделилась со мной.

– Китти!

– Она и не заметит! У нее их тонны!

– Нельзя просто так брать чужие вещи.

– Я и не брала, Бриэль взяла. К тому же я все равно не могу их вернуть. Хочешь, чтобы я их тебе наклеила или нет?

Я колеблюсь.

– Ты хотя бы знаешь как?

– Да, я много раз видела, как это делает ее сестра. – Китти берет ресницы у меня из рук. – Но если не хочешь, чтобы я их тебе приклеила, ладно, я сохраню их для себя.

– Ну… ладно, давай. Но больше не воруй! – хмурюсь я. – Эй, а мои вещи вы тоже берете?

Если подумать, я уже несколько месяцев не видела мою шапочку с кошачьими ушами.

– Тихо, не отвлекай меня, – говорит она.

Прическа занимает больше всего времени. Мы с Китти посмотрели бесчисленное множество видеоуроков, чтобы понять, каким образом делаются «победные роллы». Здесь нужно много начесов, лака для волос и бигуди. И шпильки. Много шпилек.

Я внимательно смотрю на себя в зеркало.

– Тебе не кажется, что прическа выглядят немного… тяжелой?

– В каком смысле тяжелой?

– Такое впечатление, что у меня на голове плюшка с корицей.

Китти подносит планшет мне к лицу.

– Да, как и у этой девушки. Такая уж прическа. Нельзя отклоняться от оригинала. Если мы сгладим образ, он не подойдет к теме вечера, и никто вообще не поймет, что у тебя на голове.

Я медленно киваю. Она права.

– К тому же я иду к мисс Ротшильд дрессировать Джейми. У меня нет времени начинать все сначала.

Для губ мы добились идеального вишневого цвета, смешав две красные помады, кирпичную и оттенка «пожарная машина», а сверху закрепили ярко-розовой пудрой. Я выгляжу так, будто поцеловала вишневый пирог.

Я промокаю губы, когда Китти спрашивает:

– Этот милашка, Джон Амбар Макэндрюс, заедет за тобой, или вы встретитесь в доме престарелых?

Я предупреждающе машу салфеткой у нее перед лицом.

– Он за мной заедет, так что веди себя хорошо. И он не милашка.

– По сравнению с Питером он милашка, – говорит Китти.

– Давай честно. Они оба миловидные. Питер тоже не качок в татуировках. Кстати, он очень тщеславный.

Каждый раз, когда мы проходим мимо окна или стеклянной двери, Питер смотрит на свое отражение.

– Ладно, а Джон тщеславный?

– Нет, я так не думаю.

– Хм.

– Китти, не устраивай соревнование «Джон против Питера». Не важно, кто симпатичнее.

Китти продолжает, будто меня и не слышала.

– У Питера машина круче. Что водит Джонни? Какой-нибудь внедорожник? Что толку от внедорожника? Они только бензин жрут.

– Справедливости ради замечу, что у него гибрид.

– А тебе нравится его защищать.

– Он мой друг.

– Ну а Питер – мой! – заявляет она.

Одеться оказалось непросто, но я наслаждаюсь каждым шагом. Мне нравится предвкушение, ожидание вечера. Я медленно надеваю чулки со швом, чтобы не сделать зацепку. У меня уходит вечность на то, чтобы выровнять швы по задней линии ног. Потом платье: синее, с узором из белых веточек и ягод и с прозрачными короткими рукавами. И, наконец, обувь. Громоздкие красные туфли на каблуках с бантиком на носке и ремешком на лодыжке.

Все вместе смотрится великолепно, и я должна признать, что Китти была права насчет победного ролла у меня на голове. Чего-то меньшего было бы недостаточно.

Когда я собираюсь выходить, папа начинает суетиться, восторгаясь моим шикарным видом, и делает миллион фотографий, которые отсылает Марго. Она сразу же звонит нам по видеочату, чтобы увидеть все своими глазами.