Предательство по любви - Энн Перри

Об исходе дела записи не сообщали. Оставалось лишь гадать, приняла ли полиция Шрусбери доводы столичного инспектора и каково было потом решение суда.

Не имея выбора, детектив приобрел билет на поезд и отправился в Шрусбери. Там могли еще помнить об этом деле.

Солнечным днем тринадцатого июня он прибыл в город и двинулся к полицейскому участку по узким улочкам, стиснутым зданиями времен королевы Елизаветы.

В полицейском участке дежурный сержант вежливо спросил его о целях визита и был неприятно поражен, узнав посетителя. Тот заметил это, внутренне напрягся, но оправдываться не стал, ибо понятия не имел, чем успел насолить этому полицейскому. Не объяснять же, что четыре года назад здесь побывал незнакомец с лицом Уильяма.

– Ну, мистер Монк, вы, право, не по адресу, – ответил сержант, выслушав его вопрос. – С этим расследованием давно покончено. Мы думали, что она виновна, а вы доказали, что нет. Конечно, не мое это дело, но что ж тут хорошего, если женщина убивает мужа только потому, что тот требует от нее выполнения супружеских обязанностей! Этак все женщины бог знает что вобьют себе в голову…

– Вы правы, – сухо сказал сыщик.

Дежурный удивленно и обрадованно вскинул брови.

– Вы правы, что это не ваше дело, – пояснил детектив.

Лицо сержанта вытянулось.

– Ну тогда я не представляю, что вы еще от нас хотите. Если вы мне растолкуете, я, может, и помогу.

– Не знаете, Филлис Декстер проживает здесь по-прежнему? – спросил Монк.

В глазах полицейского вспыхнуло самодовольство.

– Знаю. Она покинула эти места сразу после суда. Как только ее оправдали – тут же собрала вещи и переехала.

– Куда? – Уильям с трудом сдерживал раздражение. Его бесила улыбка этого человека.

Самодовольства в сержанте поубавилось. Он встретился с сыщиком глазами и перестал скалиться:

– Я слышал, что куда-то во Францию, сэр. А куда именно – в городе всякое говорят. По крайней мере, отсюда-то она точно убралась. А где ее искать, я думаю, вам виднее, вы же у нас детектив!

Вряд ли здесь можно было выяснить что-нибудь подробнее, поэтому Монк сухо попрощался и вышел.

Ночь он провел в гостинице под названием «Бык», а утром отправился искать доктора. Детектив нервничал. В этом городке он явно оставил о себе недобрую память, и вчерашнее поведение дежурного сержанта откровенно об этом свидетельствовало. Виной всему, конечно, были его язвительный язык и бесцеремонное обращение с людьми, менее талантливыми, чем он сам. Нашел чем гордиться!

Он добрался до докторского особнячка и с удовлетворением отметил, что помнит это место. Строение было ему знакомо: Уильям, не глядя на табличку, сознавал, что бывал здесь раньше.

У него даже слегка сдавило горло, когда он постучал в дверь. Казалось, прошла вечность, прежде чем послышались знакомые шаркающие шаги. Седые пряди старика, открывшего дверь, лежали на лысеющей голове, как приклеенные. Во рту у него недоставало нескольких зубов, однако при виде гостя его морщинистое лицо озарилось улыбкой.

– А, мистер Монк вернулся! – сказал он надтреснутым фальцетом. – Что же опять занесло вас в наши края? Убийств больше не было. Я, например, ничего не слышал. А вы?

– Я тоже, мистер Реггс. – Уильяму было очень приятно, что он помнит даже имя слуги местного врача. – Я здесь по личному делу. Мне нужендоктор.

– Ах, какая жалось, сэр! – Лицо старика стало озабоченным. – Пройдите, сядьте, прошу вас. Я вам сейчас чего-нибудь накапаю.

– Нет-нет, мистер Реггс, я вполне здоров, благодарю вас, – поспешно заверил его сыщик. – Я рассчитывал на дружескую встречу, а не на консультацию специалиста.

– Ну, это другое дело! – Его собеседник вздохнул с облегчением. – Тогда всё в порядке. Да вы войдите! Доктор ушел по вызову, но скоро будет. Не желаете чего-нибудь отведать, мистер Монк? Вы только намекните.

Отказываться от такого радушного предложения было бы просто неприлично.

– Если вас не затруднит, стакан сидра и кусочек хлеба с сыром, – сказал детектив.

– Сию минуту! – с восторгом отозвался Реггс и зашаркал в кладовую.

Сыщик был немало удивлен таким приемом и втайне надеялся, что дело тут не просто в добром нраве старого слуги. Ожидая прихода доктора, он затеял с ним непринужденный разговор, из которого выяснилось очень многое. Филлис Декстер была хорошенькой женщиной с волосами цвета темного меда и золотисто-карими глазами. Весь город во время суда разделился на ее сторонников и противников: одни яростно доказывали ее вину, другие столь же яростно отрицали. Мэру и полиции хотелось во что бы то ни стало подвести ее под виселицу, зато врач и священник держали ее сторону, как и хозяин гостиницы, хорошо осведомленный о нраве Адама Декстера. Реггс с благоговением вспоминал, как Уильям, не давая себе отдыха ни днем ни ночью, с красными от бессонницы глазами, неустанно выискивал все новые свидетельства в пользу обвиняемой.

– Она обязана вам жизнью, мистер Монк, – говорил слуга. – Вы показали себя редким бойцом. Я в этом на Библии готов поклясться!

– А куда она направилась, мистер Реггс, когда покинула город?

– Ах, она никому про это не сказала, бедняжка! – покачал головой старик. – И кто бы ее за это осудил, спрошу я вас? Легко ли было слышать людские толки!

У детектива упало сердце. Он так надеялся, что хотя бы старый добрый Реггс знает, что стало с этой женщиной.

– У вас нет никаких догадок? – спросил он и ужаснулся, услышав свой сдавленный голос.

– Нет, сэр, ни единой. – Слуга уставился на него с тревогой и печалью. – Она была благодарна вам до слез. А потом собрала вещи и уехала. Странно, знаете, я почему-то был уверен, что вам это известно. Не вы ли помогали ей с отъездом? Впрочем, я, должно быть, ошибся.

– Дежурный сержант в полицейском участке полагает, что она перебралась во Францию.

– Ну, не удивлюсь. – Реггс покивал. – Конечно, ей лучше всего было уехать из Англии туда, где ее никто не знал.

– С тем же успехом она могла бы осесть где-нибудь на юге, – резонно заметил Монк. – Сменить имя и затеряться в толпе.

– Нет, сэр, вряд ли. После того как ее портреты напечатали во всех газетах? Кроме того, она была красавицей: ее быстро узнали бы. Нет, лучше скрыться за границу. Надеюсь, ей там повезет больше.

– Портреты?

– Да, сэр, во всех иллюстрированных изданиях. Неужто не помните? Я сейчас достану. Мы их все храним. – И, не дожидаясь ответа, Реггс зашаркал к столу в углу. Порывшись в ящиках минуты две, он вернулся и положил перед гостем газетный листок.

Это был хорошо отпечатанный портрет красивой женщины лет двадцати пяти или двадцати шести. Нежное, чуть удлиненное лицо, широко раскрытые глаза… При взгляде на портрет Монк вспомнил ее окончательно. Вспомнил обуревавшие его тогда чувства: жалость, гнев, боль, страстное желание защитить и огромное облегчение, когда это ему удалось. Но не более того: ни любви, ни отчаяния, ни безжалостных неотвязных воспоминаний.