Кирклендские услады - Виктория Холт

Доктор вернулся в кабинет вместе с Дамарис. На ней было теплое пальто с меховым воротником, руки прятались в муфту. Мне показалось, у нее обиженный вид и ей вовсе не хочется идти со мной. Я начала доказывать, что меня совсем не нужно провожать. Но доктор решительно оборвал мои речи:

— Дамарис с удовольствием прогуляется, — и улыбнулся так, будто все было в полном порядке, будто он только что своими откровениями чуть не убил мою веру в самое себя.

— Вы готовы? — спросила Дамарис.

— Да, — откликнулась я.

Доктор с серьезным лицом пожал мне руку. Вероятно, желая объяснить Дамарис причину моего визита, он порекомендовал мне принять на ночь снотворное, раз я плохо сплю. Я взяла у пего пузырек с лекарством, сунула его во внутренний карман плаща, и мы распрощались.

— Как холодно, — произнесла Дамарис, выйдя на воздух. — Если так будет продолжаться, к утру, того и гляди, снег выпадет.

От ветра ее лицо раскраснелось, и она выглядела очень хорошенькой в шляпке, отделанной таким же мехом, что и муфта.

— Пойдемте через рощу, — предложила она. — Это чуть дольше, но зато там меньше чувствуется ветер.

Я шла как во сне, не замечая, куда мы идем. В голове у меня, не замолкая ни на секунду, звучал голос доктора. И чем дольше я думала о его словах, тем больше все сказанное им казалось мне похожим на правду.

На несколько минут мы задержались под деревьями, так как Дамарис пожаловалась, что ей в ботинок попал камешек. Присев на упавший ствол, она сняла ботинок, вытряхнула его и надела снова. Застегивая кнопки, она покраснела от усилий.

Мы пошли дальше, но что-то в ботинке продолжало ей мешать, так что она опустилась на траву и все повторилось сначала.

— Осколок кремня, — сказала Дамарис, — наверное, он и колол ногу. — Взмахнув рукой, она бросила камень в сторону. — Удивительно, такой крохотный камешек, а причинил столько неудобств. Ох уж эти мне кнопки! Никак не застегиваются!

— Давайте я помогу вам.

— Нет-нет, я сама! — Она покряхтела над застежками еще немного и подняла на меня глаза. — Я рада, что вы познакомились с моей матерью. Ей действительно очень хотелось вас увидеть.

— По-моему, вашего отца сильно беспокоит ее состояние.

— Да, очень. Но он всегда беспокоится о своих больных.

— Ну, ваша-то мать — пациент особый.

— Нам приходится тщательно следить, чтобы она не злоупотребляла своими силами.

А ведь Руфь говорила, что жена доктора страдает ипохондрией и сделала его жизнь невыносимо тяжелой, поэтому он с головой уходит в работу.

Стоя под деревьями в ожидании Дамарис, я могла думать только о своем. Неужели это правда? Я не задавалась вопросами насчет матери, уж слишком точно здесь все сходилось. Я понимала, что доктор прав. В чем же я тогда сомневалась? И невольно подумала — неужели я уподоблюсь матери? Но ведь, допустив такое, я усомнилась в самой себе! В тот декабрьский день, стоя под деревьями, я была, как никогда, близка к отчаянию. Однако еще не вкусила его сполна, хотя тогда мне казалось, что ничего более страшного со мной произойти не может.

Наконец Дамарис застегнула ботинок, сунула руки в муфту, и мы тронулись в путь. К моему удивлению, выйдя из рощи, мы оказались в дальнем конце аббатства, и, чтобы попасть в «Услады», нам надо было пройти через развалины.

— Я слышала, — сказала Дамарис, — это ваше любимое место.

— Было, — ответила я. — Я сюда уже давно не заглядываю.

Тут я заметила, что начало смеркаться и примерно через час станет совсем темно.

— Надо, чтобы домой вас проводил Люк, — сказала я.

— Посмотрим, — ответила Дамарис.

Среди развалин было еще сумрачней из-за теней, которые отбрасывали нагроможденные друг на друга камни. Мы уже прошли пруды и приблизились к центру аббатства, когда вдруг я увидела монаха. Он шел под остатками аркады. Шел быстро и молча и выглядел точно так же, как в ту ночь, когда стоял в ногах моей кровати.

— Дамарис! Дамарис! Смотрите! — закричала я.

При звуках моего голоса монах остановился, обернулся и поманил меня. Потом повернулся и пошел дальше. Завернул за колонну, поддерживающую одну из арок, и скрылся из виду. Потом его фигура появилась опять и направилась к следующей колонне. Замерев от ужаса, не в силах сдвинуться с места, я, как завороженная, наблюдала за ним. Потом спохватилась.

— Скорей! — закричала я. — Надо его догнать!

Однако Дамарис схватила меня за руку, стараясь удержать на месте.

— Скорей же! — кричала я. — Мы его упустим! Он сейчас где-то тут. Надо захватить его. В этот раз я не дам ему уйти.

— Кэтрин, не надо! — молила Дамарис. — Я боюсь!

— Я тоже! Но его надо поймать! — Спотыкаясь, я рвалась к аркаде, но Дамарис не отпускала меня.

— Пойдемте домой, — повторяла она. — Пойдемте!

Я повернулась к ней.

— Но теперь вы тоже его видели! — торжествующе воскликнула я. — Теперь вы сможете поддержать меня. Вы же его видели!

— Кэтрин, пойдем домой, — настаивала Дамарис. — Скорее!

— Но…

И тут я поняла, что нам уже не догнать монаха, он двигался куда быстрее нас. Правда, теперь это уже не имело значения: его видела не я одна. Я ликовала. Только очень уж трудно было перенести такую мгновенную смену состояний — от отчаяния к восторгу. Лишь теперь я осознала, как была потрясена, какой испытала страх. Но больше бояться нечего, я оправдана. Монаха видела не я одна! Дамарис тащила меня за собой через развалины, и вскоре перед нами открылся вид на «Услады».

— О, Дамарис, — вздохнула я, — как же я рада, что это случилось именно сейчас — так, что и вы его увидели…

Она обратила ко мне бесстрастное красивое лицо, и я услышала слова, от которых меня будто обдало ледяной водой:

— А что вы видели, Кэтрин?

— Дамарис! Что вы хотите сказать?

— Вы были так взволнованы. Вы что-то, увидели, правда?

— Но не будете же вы утверждать, что вы его не заметили?

— Я ничего не видела, Кэтрин. Здесь никого не было.

Я резко повернулась к ней. По-моему, я даже схватила ее за руку и начала трясти. Меня душили тревога и ярость.

— Лжете! — кричала я. — Притворяетесь!

Она покачала головой и, казалось, вот-вот расплачется.

— Нет же, Кэтрин, нет! Я бы хотела, чтобы и я видела! Рада была бы! Раз это вам так важно!

— Да видели вы, — не верила я. — Знаю, что видели.

— Нет, Кэтрин, я ничего не видела. Здесь никого не было.

— Значит, и вы в это замешаны! Да? — гневно вопросила я.

— Во что, Кэтрин? О чем вы? — жалобно всхлипнула Дамарис.