Невеста из империи Зла - Эльвира Валерьевна Барякина

вытаптывая на снегу метровые буквы своего имени.

— Не отставай, а то заблудишься! — подгоняла его Лена.

Садоводческое товарищество «Плодовое» окружала высоченная ограда с железными воротами.

Лена постучала в калитку:

— Эй, дядя Федя! Открывай!

Залаяла собака, потом на стук вышел заспанный сторож:

— А, Ленуська! Здорово, здорово… Что, гостей привела? Родители-то как? Ничего?

Лена знала дядю Федю с детства — дача ее родителей вплотную примыкала к его участку.

— Я три сарайчика имел! — гордо рассказывал о себе дядя Федя. — В одном картошку держал, в другом — кур, в третьем — кабанчиков. С пяти утра на ногах. Мужики-то наши надо мной смеялись: «От работы волки дохнут». А зимой: «Федя, дай морковки, дай луку, дай картошки». Ну, я и давал. За деньги, конечно. А кто им сажать не велел? Кругом земли навалом — только паши. Вон у оврага участок бесхозный был, так я огород устроил — соток двадцать. Все имел...

А потом кто-то настучал на дядю Федю, и его упекли на «химию» за тунеядство, ибо официально он нигде не работал. Выйдя на свободу, дядя Федя не предпринимал попыток заводить кабанчиков: устроившись сторожем в садоводческое товарищество, он мечтал лишь об одном — чтобы власти никогда не вспоминали о его существовании.

Летом ему было хорошо — дел много, кругом соседи, а вот с наступлением холодов дядю Федю одолевала скука, и потому он радовался приезду гостей, как подарку судьбы.

— В баньке попариться не желаете? Я сегодня топил, — сказал дядя Федя, явившись проведать молодежь.

Миша и Жека восприняли его предложение с величайшим энтузиазмом:

— Давай, дядь Федь! Если нужно воды принести или еще что-нибудь, ты только скажи… Надо показать американцам настоящую русскую баню!

То, что Лена привезла с собой аж троих иностранцев, донельзя изумило дядю Федю.

— Ну как вам наше житье? Нравится? — пытливо спрашивал он у Алекса.

— Еще бы!

Это были правила приличного поведения. Как американцам на вопрос «Как дела?» надо отвечать: «Хорошо», так на русское «Как вам наша страна?» — отвешивать какой-нибудь комплимент.

 

Вернувшись в дом, Алекс встретил в прихожей Марику. Ее руки были заняты, она несла какие-то пустые банки. Алекс притянул ее к себе.

— Ну как, мы уже шокировали общественность своим вызывающим поведением? Все-таки в гости отправились вместе, в электричке нахально обнимались…

Марика подставила ему губы для поцелуя.

— Степанов до сих пор не может прийти в себя. А остальные вроде бы ничего — отнеслись как к должному.

— Ну и хорошо, — отозвался Алекс. — Мы будем постепенно приучать всех к нашему существованию.

Хоть он и притворялся спокойным и невозмутимым, ему все равно было несколько не по себе. Ведь одно дело говорить, что у тебя есть русская девушка, а другое — появиться с ней на людях.

По дороге на дачу Алекс все поглядывал на ребят. Что они скажут? Как отнесутся?

Лену и Жеку можно было считать своими союзниками. Мэри Лу тоже воспринимала Марику вполне адекватно. Бобби удивлялся и ахал, но, по большому счету, не имел ничего против.

И только Миша подозрительное молчал.

Ну что ж, четыре против одного — не такой уж плохой счет.

 

На втором этаже Жека оборудовал фотостудию. В душе он крайне радовался шансу оказать Бобби неоценимую услугу: он давно присматривался к его гитаре, и ему хотелось подвести дело к ее продаже.

— Лена, мне нужна белая простыня для фона! — шумел Жека.

— Желтое покрывало сойдет?

— Ну мы же делаем человеку фотографию на студенческий билет! А это почти что паспорт!

Наконец простыня нашлась. Бобби посадили перед нею на стул и велели не крутить головой.

— Ничего не понимаю! — прыгал вокруг него Жека. — Это какой-то оптический обман зрения: в профиль смотришь — есть уши, в анфас смотришь — одни щеки!

Все по очереди подходили глядеть на Бобби. Ушей у него и вправду не наблюдалось.

— I have ears! — От волнения Бобби переходил на английский и старательно оттягивал уши пальцами. — Here they are!

— Замри! — демонически воскликнул Жека. — Хотя нет… Не буду же я тебя с поднятыми руками фотографировать… Лена!

— Ну что еще?

— Мне нужны лейкопластырь и спички.

— О, господи!

Бобби обеспокоенно завозился:

— Зачем тебе спички?

— Сиди! — махнул на него маэстро. — Сейчас будем делать из тебя человека.

С помощью спичек Жека растопырил Боббины уши и закрепил их лейкопластырем.

— Вылитый принц Чарльз! — ахнула Мэри Лу.

Мигнула фотовспышка.

— Готово! — пропел Жека. — Завтра распечатаю снимочки.

— Ну вы в баню-то пойдете? — спросил появившийся на пороге дядя Федя.

 

Мальчики отправились париться, Мэри Лу ушла накрывать на стол, а Лена с Марикой принялись за нарезку салатов. Марикино настроение за сегодняшний день менялось уже раз пятьдесят: стоило ей встретиться взглядом с Алексом, как она вся расцветала; стоило перевести глаза на Лену, как в душе начинала ворочаться тоска.

Больше всего ее удивлял Миша: как он может быть таким веселым и беззаботным, когда собирается бросить Лену на произвол судьбы?

Умом Марика прекрасно его понимала: кому захочется возиться с чужим ребенком? Но сердце ее было всецело на стороне подруги.

— Ты еще не спала с Алексом? — вдруг спросила Лена.

Марика подняла на нее глаза. Она настолько привыкла, что их отношения с Алексом — это нечто интимное, что ей было странно и неудобно говорить о них.

— Нет, не спала, — на всякий случай соврала она.

Ленины руки бессмысленно двигались по скатерти.

— Спать с мужчиной надо уметь, — произнесла она, помолчав. — У меня дома есть старинный журнал — «Русский базар» 1897 года. Там написано, что настоящая дама должна спать так, чтобы у мужчины от одного взгляда на нее душа замирала. А большинство женщин спят, как мешки.

Марика мысленно прикинула, на что она похожа во время сна.

— А как надо-то?

— Изящно! Видела, как спят женщины на картинах? — Внезапно Лена осела на стул. В глазах у нее стояли слезы. — Мы ведь с Мишей так ни разу и не спали вместе, представляешь? Ну, я имею в виду ночью… Это ведь самое главное — обнять, прижаться и заснуть под одним одеялом.

— А-а-а! — раздался с улицы победный вопль Жеки. — Стыдно не когда видно, а когда