Сказки о Силе - Карлос Кастанеда

могут говорить. Я удовольствовался этим чистосердечным ответом и больше не трогал их.

После полуторачасовой езды я остановил машину у дороги. Мы взобрались по крутому склону небольшой горы. Около часа мы шли в молчании с Нестором во главе, а затем остановились у подножия огромного утеса, который был, вероятно, свыше двухсот футов высотой и почти совершенно отвесным. Нестор сканировал землю полуприкрытыми глазами, отыскивая подходящее место для привала. Я болезненно сознавал, как он неуклюж в выполнении этой техники. Паблито, который находился рядом со мной, несколько раз был на грани того, чтобы выступить вперед и поправить его, но удержался и расслабился.

Затем, после минутного колебания, Нестор выбрал место. Паблито с облегчением вздохнул. Я тоже знал, что место, выбранное Нестором, было правильным. Но я не мог понять, откуда я знаю это.

Таким образом я вовлек себя в псевдопроблему, воображая, какое место я выбрал бы сам, если бы вел их. Однако я не успел даже начать спекулировать по поводу этой проблемы, так как Паблито явно осознавал мое занятие.

– Ты не должен этого делать, – прошептал он мне.

Я засмеялся с некоторым раздражением, как будто меня поймали на чем-то неприличном. Паблито засмеялся тоже и сказал, что дон Хенаро всегда ходил с ними обоими по горам и время от времени давал кому-нибудь из них возможность вести. Поэтому он знал, что нет никакого способа сделать так, как я хотел.

– Дело в том, что есть или плохой, или хороший выбор, – сказал он. – Когда ты сделал неправильный выбор, твое тело знает это точно, как и тело каждого другого. Но если ты сделал правильный выбор, то тело это знает и расслабляется, вообще забывая о том, что здесь имел место выбор. Видишь ли, ты перезарядил свое тело, как ружье, для следующего выбора. Если ты хочешь использовать его вновь, чтобы оно сделало тот же самый выбор, то оно не сработает.

Нестор посмотрел на меня, явно любопытствуя насчет моих заметок. Он утвердительно кивнул, как бы соглашаясь с Паблито, а затем впервые за все время улыбнулся. Два его передних зуба были кривыми. Паблито объяснил, что Нестор не был ни злым, ни мрачным. Он просто стыдился своих зубов, и по этой причине никогда не улыбался. Нестор засмеялся, прикрывая свой рот. Я сказал ему, что могу направить его к дантисту, который выправит ему зубы. Он принял мое предложение за шутку, и они засмеялись, как два ребенка.

– Хенаро говорит, что он должен преодолеть чувство стыда сам, – сказал Паблито. – Кроме того, Хенаро говорит, что ему повезло. Ведь тогда как все кусают кости одинаково, Нестор может расщеплять кости вдоль своими сильными кривыми зубами, он может прокусить дырку в твоем пальце, как гвоздем.

Нестор раскрыл рот и показал мне свои зубы. Левый резец и клык росли боком. Он заклацал зубами и завыл по-собачьи, сделав два или три смешных выпада в мою сторону. Паблито смеялся.

Я никогда не видел Нестора таким легким. За те несколько раз, что я бывал с ним в прошлом, он произвел на меня впечатление человека среднего возраста. Когда же сейчас он сидел здесь, улыбаясь своими кривыми зубами, я поразился тому, как молодо он выглядит. Он казался юношей, которому едва за двадцать.

Паблито и на этот раз безошибочно прочел мои мысли.

– Он теряет чувство собственной важности, – сказал он. – Вот почему он моложе.

Нестор утвердительно кивнул, не говоря ни слова, и вдруг очень громко выпустил газы. От неожиданности я выронил свой карандаш.

Паблито и Нестор чуть не умерли от смеха. Когда они успокоились, Нестор подошел ко мне и показал самодельную игрушку, которая издавала особый звук, когда ее сдавливали рукой. Он объяснил, что Хенаро показал ему, как ее сделать. Она имела небольшие меха, а вибратор изготавливался из любого листика, который помещался в щелку между двумя кусочками дерева, служившими зажимом. Нестор сказал, что звук, который он производит, зависит от типа листа, используемого как вибратор. Предложив мне испытать ее, он показал, как нажимать на компрессор, чтобы производить звук определенного типа, и как открывать ее, чтобы менять листик для воспроизведения другого звука.

– Для чего ты это используешь? – спросил я.

Они переглянулись.

– Это ловец духов, дурень, – сказал Паблито отрывисто. Его тон был резким, но улыбка – дружеской. Оба они сочетали в себе очень странную нервирующую смесь дона Хенаро с доном Хуаном.

Мной овладела страшная мысль. А что, если дон Хенаро и дон Хуан разыгрывают меня? Я пережил момент неподдельного ужаса. Но что-то щелкнуло у меня в животе, и я мгновенно успокоился. Я знал, что Паблито и Нестор используют дона Хенаро и дона Хуана как модели поведения. Я также обнаружил, что веду себя во все большей и большей степени подобно им.

Паблито сказал, что Нестору повезло, что у него есть ловец духов. У него самого такого нет.

– Что мы будем здесь сейчас делать? – спросил я Паблито.

Ответил Нестор, как если бы я обращался к нему.

– Хенаро сказал, что нам нужно ждать здесь, и пока мы будем ждать, мы должны смеяться и развлекать друг друга.

– Как долго, по-твоему, нам придется здесь ждать? – спросил я.

Он не ответил. Покачав головой, он взглянул на Паблито, как бы спрашивая его.

– Понятия не имею, – ответил Паблито.

Затем мы оживленно заговорили о сестрах Паблито. Нестор дразнил его, что у его старшей сестры такой злой взгляд, что она способна убивать им клопов. Он сказал, что Паблито боится ее: она так сильна, что однажды в порыве злости вырвала клок волос у него на голове, как будто это были куриные перья.

Паблито заключил, что его старшая сестра была зверем, но что «Нагваль» остановил ее и привел в норму. После того как он рассказал мне, как ее заставили хорошо себя вести, я сообразил, что Паблито и Нестор ни разу не упомянули имя дона Хуана, упоминая о нем как о «Нагвале». Очевидно, дон Хуан вмешался в жизнь Паблито и привел всех его сестер к более гармоничной жизни. Паблито сказал, что после того, как «Нагваль» поработал с ними, они стали как святые.

Нестор пожелал узнать, что я делаю со своими заметками. Я объяснил ему суть своей работы. Как ни странно, но мне казалось, что они искренне заинтересованы. В конце концов я стал говорить об антропологии и философии. Я чувствовал себя смешным и хотел остановиться, но втянулся в свои просветительские речи и не мог сразу оборвать их. У меня было неприятное ощущение, что оба они вместе каким-то образом заставили меня давать им все эти длинные объяснения. Их глаза были сфокусированы на мне. Казалось, это их не утомляло и не