Жгучая ложь - Пирс Энтони

Передо мной стояла нелегкая задача – сообразить, как удержать Панихиду от побега в течение ночи. Она уже продемонстрировала мне свои возможности, и я понимал, что никакие узы ее не остановят. Но там, где бесполезна сила, иногда помогает хитрость. Если моя уловка сработает, все существенно упростится. Ну а не сработает... в любом случае стоит попробовать.

Я вышел наружу и обошел наше убежище с таким видом, будто что-то ищу. Рука моя на рукояти меча.

– Как жаль, что у меня нет лука, – пробормотал я, словно в пространство.

– Лук-то тебе зачем? – спросила Панихида. – Решил пристрелить меня, если я снова вздумаю убежать?

– Не обращай внимания, все в порядке, – промолвил я, вглядываясь во тьму из-под окаменевшей руки. – Мне вовсе не хотелось тебя пугать. Едва ли они нападут ночью...

– Кто не нападет ночью? – требовательно спросила Панихида.

– Следы не слишком горячие, – продолжал я, – надо думать, они улетели пару дней назад. Пука, ты не чуешь ничего посвежее?

Пука понюхал воздух и отрицательно замотал головой. Он был достаточно сообразителен, чтобы подыграть мне.

– Кто улетел? – не унималась моя пленница. Неизвестность всегда раздражает – мне хорошо знакомо это чувство.

– Гарпии, конечно, – отозвался наконец я.

– В этих краях не водится никаких гарпий.

– Вот и я говорю, не водится. Кажется, они гнездятся на утесах, наверное, пролетали мимо. Они не вернутся, зачем им возвращаться?

Панихида промолчала. Когда мы стали устраиваться на ночь, я заявил, что буду спать снаррки.

– Неужели ты не станешь меня держать?

– А тебя держи не держи – никакого толку. Думаю, ты могла бы высвободиться, даже когда ехала верхом, просто не хотела делать это на виду.

– Правильно, варвар.

Она немного поразмыслила и добавила:

– Но если хочешь, можешь опять обхватить меня своими ручищами. Вдруг на сей раз что-нибудь почувствуешь.

Прозвучало это несколько двусмысленно.

– Нет, думаю, мне лучше остаться снаружи, – промолвил я, нервно поглядывая по сторонам, словно и впрямь опасался гарпий.

Затем я прилег, не снимая руки с рукояти меча.

– Значит, решил поспать на свежем воздухе. А вдруг гарпии налетят?

– Так ведь они в здешних краях не водятся, – напомнил я. Но вытащил меч из ножен.

Панихида скривилась и нырнула в фигвам. Пук пощипывал травку на склоне. Я уснул – варвары умеют и засыпать, и пробуждаться мгновенно, на манер диких животных.

Через некоторое время меня разбудил шелест крыльев. Открыв глаза, я увидел, что это всего лишь воробей, не представлявший для нас никакой опасности, ибо воров среди нас не имелось и бить ему было некого. Но тут из укрытия выскользнула Панихида. Она вовсе не пустилась наутек, а прилегла рядом со мной и шепнула:

– Лучше бы ты меня держал, а то я могу наделать глупостей.

Ага. Кажется, моя уловка сработала. Кому захочется бегать по ночам, ежели рядом могут оказаться гарпии. С этими тварями шутки плохи.

– Делай что хочешь, демонстрантка.

Она придвинулась ко мне – теплая и мягкая:

– Я очень жалею, что убила тебя, Джордан. В первый раз Панихида назвала меня по имени.

– Ты ведь лгунья.

– Будь ты проклят! – Она стукнула меня маленьким кулачком. Совсем небольно, тем паче что мне было приятно любое ее прикосновение. Жаль, что наши отношения складывались таким образом.

– Это тоже ложь! – неожиданно заявила Панихида и поцеловала меня в губы – долгим, крепким поцелуем.

Увы, я и без ее слов знал, что все это ложь. Панихиду не заботило, жив я или мертв, она просто хотела заморочить мне голову, убаюкать меня до потери бдительности, чтобы получить возможность бежать. Во всем, что касалось женщин, я был весьма наивен, но даже моя наивность имела пределы. Да и собственный опыт чему-то учил.

Но при всем этом мне очень хотелось думать, что столь очаровательная девушка, как Панихида, демонесса она или нет, могла и взаправду увлечься простым неотесанным варваром.

– Теперь мне понятно, что случилось с королем Громденом, – пробормотал я, когда ее губы оторвались от моих.

Панихида напряглась, а потом грустно рассмеялась:

– Клянусь, я никогда не поступила бы с мужчиной так, как обошлась мать с моим отцом... Впрочем, возможно, я и сейчас лгу.

Она умолкла, уткнулась в мое плечо – и оно стало влажным. Панихида плакала. Но может ли плакать бездушное создание? И станет ли, даже если может? Разве что притворно. Но...

– Эй, с тобой все в порядке? – спросил я.

В ответ Панихида всхлипнула.

Я вел себя как дурак и понимал, что веду себя как дурак, но ничего не мог с этим поделать. Иногда мужчине приходится быть дураком, если он действительно мужчина. Я обнял ее и прижал к себе – не для того, чтобы помешать ей убежать, а потому, что мне очень этого хотелось.

Она плакала несколько минут, а потом уснула. Следом заснул и я, но через некоторое время по привычке проснулся и, глядя в ночное небо, пробормотал:

– Нет здесь никаких гарпий.

– А то я не знаю, – сонным голосом отозвалась Панихида.

Надо же, а я думал, она спит.

Во второй раз меня разбудил рассвет. Панихида лежала рядом. Этой ночью она не пыталась бежать.

Поутру мы продолжили путь. Склон изгибался к югу, и мы следовали по нему, пока не обошли зону тягучих песков, после чего вернулись на ровную землю. Здесь было полно животных, так что мне пришлось отогнать грифона и пугануть какое-то речное чудовище, но ничего интересного не случилось. На следующий день нам предстояло прибыть в замок Ругна.

– Ты знаешь, что я не хочу туда возвращаться? – спросила Панихида, глядя на меня огромными темными глазами.

– Знаю.

– Ты знаешь, что, если я вернусь, замок Ругна падет?

– Только с твоих слов. Но ты могла и солгать.

– Может, не стоит торопиться? Кажется, ты начинаешь мне нравиться.

– Не знаю, не знаю... ты что угодно скажешь, лишь бы добиться своего.

– Хочешь убедиться, что это правда? Что я очень даже к тебе расположена?

Только дурак мог согласиться на это – а уж отказаться тем более. Я понимал, что Панихида скорее всего не кто иная, как лживая, вероломная полу-демонесса, но она была прекрасна, а варвары ценят телесную красоту куда выше духовной. И если я отвергал ее соблазны, то не потому, что боялся ее тела, а потому, что боялся того, что это тело может сделать с моим умом. Но решимость моя ослабевала с каждым мгновением.