Суета сует - Наталия Рощина

— Сынок, а где же ты такие глаза увидел? — все-таки не выдержала Анна Григорьевна. Вот уже почти месяц, как Богдан упрямо рисовал прекрасную незнакомку. На этот раз, она, словно неземное существо, парила над гнущимися под порывами сильного ветра деревьями.

— Иногда мне кажется, что она мне приснилась, — грустно улыбаясь, ответил Зотов.

— А у героини твоего сна есть имя?

— Да. Ее зовут Мила…

— Мила? — Анна Григорьевна вдруг хитро сощурилась. Ну, конечно! Она теперь точно знала, где видела эти глаза, завораживающую улыбку. Даже голос красавицы с работ сына зазвучал в ушах Анны Григорьевны.

— Сынок, а я знаю ее фамилию, — интригующим тоном заявила она.

— Что?

— Да, да. Ты ведь ее по телевизору увидел?

— Нет, я… на улице, — Богдан задумался. Он не рассказывал маме историю знакомства с Милой. Он считал, что это касается только его одного. Это история его возвращения к жизни. Мама может и не понять, что именно в тот ноябрьский вечер он увидел женщину, воскресившую в нем желание рисовать. — При чем здесь телевизор, ма?

— При том, что Мила Смыслова — ведущая новостей на Первом канале, автор программы «Успех». Ты ведь телевизор смотришь все больше по ночам. Да и мне не всегда удается посмотреть то, что хочется — работа не позволяет, но то, что я видела, мне очень понравилось.

— Мам, а ты не ошибаешься? Ты ничего не путаешь?

— Зачем гадать? Возьми программку и найди «Успех»… И вообще, сегодня суббота — Мила ведет вечерние новости. Посмотри, убедишься, что я ничего не перепутала. Ее лицо вряд ли спутаешь с другим.

В тот день Богдан впервые увидел Милу, обращавшуюся к нему с экрана телевизора. У него создавалось впечатление, что она говорит только для него. Его муза улыбалась и вещала о главных событиях, произошедших в стране. Богдан сжал кулаки. Она больше не принадлежала ему! Каким ребячеством было думать, что это он открыл ее. Зотов смотрел то на экран, то на свои работы, испытывая желание уничтожить все, что он нарисовал. Но постепенно злость и разочарование сменились благодушным смирением. К тому же мамины комментарии помогли не сделать ошибку.

— Тебе несказанно повезло, Богданчик, что такая женщина уделила тебе столько внимания. И ты мне ничего не рассказал! Как можно?! — Анна Григорьевна потрепала сына по густой шевелюре. — Она такая же красивая в жизни, как и по телевизору?

— Она лучше, она гораздо лучше, — тихо ответил Богдан.

— Интересно, она не обиделась, что ты не узнал ее? — с беспокойством спросила Анна Григорьевна.

— Думаю, она была этому рада…

И в тот же день он решил, что может вернуться в парк. Зотов был уверен, что Мила оказалась там случайно, а значит, он может безбоязненно пройтись по аллее, с которой у него связаны такие светлые воспоминания. Было холодно, его старая куртка не спасала от усиливающегося мороза. Пошмыгивая носом, Богдан медленно брел, время от времени останавливаясь и отбрасывая носками ботинок скрипящий под ногами снег. Длинный белый шарф, концами которого играл Зотов, покрывался такими же белыми колючими снежинками, срывающимися с серого неба. Богдан подставлял ладонь и наблюдал, как правильной формы снежинки превращаются в крошечную каплю. Мороз становился нестерпимым, он мешал вспоминать, думать. Зотов уже собирался уходить, когда неожиданно встретил Милу. Она обрушилась на него, как снежная лавина после слишком громкого крика. Как такое могло произойти? Невероятное совпадение! Он не сразу пришел в себя и сейчас, шагая рядом с Милой, снова попал во власть ее обаяния, абсолютной красоты. Она была такая шикарная в этой длинной белоснежной шубе, сапогах на высоких каблуках. Ее легкая, воздушная походка подчеркивала, что только настоящая женщина может позволить себе каблуки, невзирая на снег, лед. А лицо Милы с порозовевшими от мороза щеками на этот раз показалось Богдану более здоровым, естественным, лишенным напряженности и внутренней обеспокоенности. Главным для него все же было именно ее необыкновенное лицо с проникновенными карими глазами, один взгляд которых мог сотворить чудо. Богдан мог смотреть на Милу бесконечно долго, испытывая наслаждение от созерцания природной красоты и богатого внутреннего мира. Зотов не мог ошибиться. Несмотря на столь юный возраст, он давно заметил за собой способность отличать пустышек от действительно интересных женщин. То, что Мила оказалась лицом телевизионного канала, одной из самых известных телеведущих, только еще раз подчеркивало правильность его выбора.

— Ты не слушаешь меня, Богдан! — Мила крепко сжала его замерзшие пальцы.

— Слушаю, — солгал он.

— Обманщик, — с мягким укором сказала Смыслова.

— Нет, меня мама учила всегда говорить правду, — улыбнулся Зотов.

— Это замечательно. У тебя прекрасная мама.

— Я знаю. И в одном она тоже оказалась права, — загадочно произнес Богдан, явно напрашиваясь на объяснение.

— В чем же, если не секрет?

— Может быть, мне стоит обращаться к тебе на «вы», учитывая обстоятельства? — Мила остановилась и вопросительно посмотрела на Богдана. Он покачал головой. — На этот раз я проявлю свою запоздалую информированность. Извини, но я мало смотрю телевизор и явно отстал, не узнав твое всем известное, прекрасное лицо.

— Значит, теперь мы окончательно познакомились, — выдохнула Мила и еще выше подняла воротник шубы. Она не ощущала себя счастливой и удовлетворенной оттого, что этот восторженный юноша теперь узнал в ней телезвезду. Это не может упростить отношения, а вот все испортить — пожалуй. Миле хотелось спрятать пылающее от волнения лицо в мягкий воротник.

— Да, Мила Смыслова. Я не предполагал, что ты так знаменита.

— А что это может изменить?

— Все.

— Ерунда. Знаменита, известна, богата… В тот вечер я была просто очарованная твоим восторгом женщина. Это гораздо важнее и приятнее, чувствовать себя женщиной, сумевшей вызвать желание творить. Это и есть настоящее чудо, то, ради чего нужно жить.

— Я бы ни за что не решился остановить тебя тогда… — Богдан почувствовал, как рука его стала свободна. Он посмотрел на растерянную, прячущую глаза Милу и развел руками. — Ты делаешь из своего успеха тайну, как будто стыдишься своей работы, всего, чем занимаешься на телевидении. Ты говоришь о своих достижениях так, как будто слава, успех не имеют для тебя никакого значения. Зачем ты так делаешь? Разве ты не стремилась к этому?

— Стремилась, — честно призналась Мила. — Еще совсем недавно моя работа, все, что она мне давала, стояла для меня на первом месте.

— Стояла? Ты говоришь в прошедшем времени.

— Да, в прошедшем. Мне очень жаль, что так поздно пришло настоящее понимание смысла, ценностей. Пришло, когда многое потеряно, когда так мало можно изменить, практически ничего…

— Я тебе не верю! — резко, почти зло произнес Богдан.

— Я не собираюсь ничего доказывать. Это мой опыт, моя жизнь и, честно говоря, тебя она совершенно не касается. Извини, может быть, я разочаровала тебя.