Выбор из худшего - Алексей Гришин

– А я так и решил. Думаю, если в назначенный срок ничего не произойдет, тогда и начну войну. И это мне еще повезло! Если б ты тогда в соседний бархан шандарахнул, я б там и остался. Мелко-мелко с песочком перемешанный. Еще чаю?

Они сидели на коврах, устилавших пол гостиничного номера, и неспешно руками ели праздничный плов, приготовленный под личным надзором хозяина гостиницы.

– Подожди-ка, а как ты узнал, где я был? Следил за мной?! – Закончив рассказ о своих приключениях, де Савьер расслабился, его сморило ко сну. Но, услышав, что друг наблюдал за ним у кочевников, вновь взбодрился.

– Нет, хотя и следовало. Только к вечеру понял, что что-то случилось. Тогда и начал искать. Поспрашивал чайханщика – он, оказывается, по-кастильски понимает. От вышибалы, правда, ничего не добился. Пришлось заколоть бедолагу. А чайханщик – ничего так, все в подробностях описал. Потому и жив остался. Кстати, влип ты потому, что интересовался выжившими из семьи паши.

– Это я уже знаю. Ты лучше расскажи, как на того чайханщика вышел?

– А это уже не я. Это Дали. – Д’Оффуа мечтательно улыбнулся.

– Кто?

– Да племянница бен Фарука, хозяина гостиницы! Ты еще меня учил, чтоб я в ее сторону даже не смотрел. – Д’Оффуа почему-то отвел взгляд, но продолжил: – Так вот, если б я тебя послушал – ни за что бы не нашел. Решил бы, что убили моего господина, да и укатил в Стамбул. У меня на этот счет инструкции точные, чтоб ты знал.

Де Савьер от удивления присвистнул. Со стула бы упал, но, к счастью, и так на полу сидел.

– А ну, рассказывай!

И д’Оффуа рассказал.

Поняв, что его друг пропал в шумном Тунисе, откровенно растерялся. Знал, что тот собирался идти к разрушенному дворцу, но что делать дальше? Языка не знает, обычаев не знает.

Хорошо, что догадался поведать свое горе девушке. А та согласилась… да нет, вызвалась помочь. Оказывается, есть в этом городе дворы, где женщинам дозволяется беседовать за кружечкой чая. Эдакие женские чайханы. Учение Пророка их не одобряет, но конкретно в Тунисе некоторые заветы трактуются не слишком строго. Женщинам можно и лицо не скрывать, и в таких вот дворах встретиться и от души посплетничать, совсем без мужчин.

Есть такой дворик и около разрушенного дворца. Туда девушка и пошла. И среди пустой болтовни услышала, как жена чайханщика хвасталась, что у мужа появился европейский костюм со шпагой и голубая шляпа с желтым страусовым пером.

Дальнейшее было делом техники. Правда, вначале злодей упирался да от всего отказывался, но недолго, недолго. Внял убедительным аргументам.

– Ну что же, – сказал, довольно потерев руки, де Савьер, – мы свое дело сделали, доказали, что дорогая де ла Сьот в гареме не была, сына у нее не было и быть не могло, да и паша ее не продавал, поскольку покойники сделки совершать не уполномочены. Даже вельможные. Можно и домой собираться.

По лицу д’Оффуа скользнула тень. Здесь тень, там отведенный взгляд или немыслимое для боевого офицера смущение… И девушка, очертя голову бросающаяся помогать совершенно постороннему гафизу… Де Савьер лишь грустно улыбнулся. Что ж теперь? Увы, но быть вместе этим двоим не суждено, лучше уж сразу поставить точку. Не тут-то было.

– Почему это сделали? Ничего у нас пока нет. – Д’Оффуа говорил убежденно. – Ты хоть одного свидетеля, хоть один документ можешь предоставить, чтобы подтвердил, что женщина изначально не могла родить? Слова тех рабынь всерьез никто не воспримет – мало ли что они слышали. Наверняка этого знать они не могли! Если пашу убили, это не значит, что он за неделю до этого Дениз не продал. А была она в гареме наложницей или служанкой – с такой мелочью никто даже разбираться не станет.

– Так что же делать?

– Что и собирались – искать. Смотри, что мы знаем сейчас? Белокурая галлийка во дворце была и пропала во время налета. Если это де ла Сьот, то ей удалось бежать.

– Ну да. Из захваченного дворца, вокруг которого шастают толпы злых кочевников. Как и, главное, куда она могла бежать?

– Правильный вопрос. И еще, с кочевниками были маги и грамотные военные, говорившие на османском.

– Точно! – Де Савьер даже вскочил. – Я только сейчас понял! Султан зачищал место для нового паши. Он хоть и султан, но у местного паши права родовые. Повесить его султан может, но место повешенного может занять только его сын. А здесь, в Тунисе, еще и женщина имеет полноценные права собственности. Потому и вырезали всю семью, чтобы точно ни наследника, ни наследницы не осталось!

– Возможно. Но нас интересует не местный трон. Кстати, завтра пора и за купчей на досточтимую Фирузу идти. К самому уважаемому господину хаджегану, да продлит местный бог его дни.

– Твою ж сестру!

Де Савьер сел, обхватив голову руками.

Если местные маги в состоянии видеть «радугу мага», то появляться в местной мэрии, или как там она называется, ему нельзя ни в коем случае. Нарвешься на такого, и объясняй, кто тебя вообще в город пустил, такого могучего. А потом что? Магическую войну начинать на страх османам?

Но и вновь лишать себя счастья колдовать было откровенно страшно. Еще месяц чувствовать себя инвалидом… лучше этот месяц без руки, без ноги, в конце концов, провести! Да и вновь создавать защищающий амулет – на это не менее двух недель уйдет. А легенда заканчивается, еще несколько дней, и на застрявших в Тунисе европейцев начнут посматривать с подозрением.

Решили отложить разговор до утра, но решение нашлось гораздо раньше.

Вечером де Савьер подслушал разговор хозяина гостиницы с племянницей. Ни он, ни она даже не подозревали, что постоялец понимает арабский.

– Не буду я этого делать! Поймите, госпожа, мы не можем ввязываться в дела этих странных людей. Они приехали, уедут, а нам тут жить. Да мы живы до сих пор только потому, что никуда не лезем, никому не интересны. Ну кроме того стражника, что каждый месяц вымогает у меня десяток золотых. Но даже этот сын шакала интересуется только деньгами.

– Ты прав, Рияз. Но мы не сможем прятаться всю жизнь. Полгода еще, год, и соседи начнут интересоваться, почему твоя племянница не замужем. И все. Или я назову свое полное имя перед слугой Всевышнего, при свидетелях. Или навеки останусь одна. Что тебе больше понравится?

– Я не знаю. Мне не нравится ни то, ни другое. И я не смею советовать. Но сердце старого Рияза болит. Молю, будьте к нему снисходительны.

Когда через час хозяин гостиницы Рияз бен Фарук пришел и за не очень большой бакшиш предложил свою помощь, де Савьер не слишком удивился. Даже обрадовался – галльский язык и ставки взяток бен Фарук знает, так что переговоры с местным чиновником должны пройти в духе взаимопонимания.

Только доверенность надо написать, но это, хвала всевышнему, не проблема: знакомый кади живет по соседству. Его услуги в цену входят.