Мировая девчонка - Фридрих Незнанский

— Передайте… вашим. Приношу извинения.

Хромов забрал бумаги, лежавшие перед Базыкиным и торжественным жестом протянул их Турецкому. Александр Борисович встретился взглядом с Базыкиным, хмыкнул, улыбнулся вопросительно и, забрав бумаги, сунул их небрежно в свою папку. Но подумал секунду-другую и раскрыл молнию. Достал распечатку и снова взглянул на Базыкина.

— Не понадобится?

Тот впервые за все время разговора улыбнулся, просто скользнула улыбка по губам, и сказал:

— Давайте… — Взял, небрежно протянул адвокату и спросил у Турецкого: — Девчонка-то хоть способная?

— Мировая девчонка, — показав большой палец, ответил Александр Борисович.

— Ну, дай ей, Бог…

— Мы свободны, господа? — тут же влез адвокат.

— Да, разумеется, — официальным тоном ответил Хромов и поднялся. — Благодарю вас, господа, что решили миром эту мало приятную проблему. Всего хорошего… Ну, что, отметим? — сказал он, когда Базыкин с Денежкиным покинули кабинет.

— Как скажешь. Только, если можно, ближе к концу дня. Мне еще в школу, к директрисе, надо поспеть.

— А мне все равно, давай хоть завтра.

— Тогда вот тебе моя визитка, и звони в течение дня на мобилу, идет?

— Заметано!

Люська, хохоча, рассказывала матери, как это было…

Ирина Генриховна пересилила, наконец, свою неприязнь к «старым и некрасивым» женщинам и приняла приглашение счастливой, а оттого заметно помолодевшей Дины Петровны, которая только и могла отблагодарить своих «спасителей» — и избавителей, — добавлял Филипп, — от всех неприятностей последних недель накрытым дома праздничным столом.

Между прочим, Филипп, заметил Александр Борисович, чувствовал себя здесь уже по-свойски. Не нагло, но уверенно. Что ж поделаешь, хотелось его подколоть, свято место пусто не бывает. Неправильно это, но ведь… Всему свое время, а если ты его прозевал, пеняй только на себя и ни на кого другого. Единственное, что еще как-то согревало в этом доме, были бесконечные дифирамбы в честь умнейшего, мудрейшего, ну и так далее, соседа. А что им оставалось еще делать? Только говорить правду.

Так вот, Люська хохотала, — ее впервые видели такой счастливой и открытой и Саша и Филя. Ирка, та вообще удивлялась, почему Нинка не сдружилась с Люсей, разницы-то год всего! Ну, ничего, в Европе им будет проще. Этот тезис о скорой встрече с будущей подругой в Европе ужасно веселил и радовал Люсю.

К слову, не меньше радовалась, но скрытно, и сама Ирина, которой муж неожиданно предложил прокатиться на Запад — и Люсе помочь устроиться в Сорбонне, и Нинку навестить, — так, на недельку-другую, просто проветриться, а то что-то давно вдвоем не рассекали пространства. Очень удачно вышло это приглашение у Шурика…

Ну, да, Люська хохотала, представляя в лицах, как в школу вошел ужасно важный генерал и как сразу залебезила перед ним «крыса». Причину Люська узнала позже, дома, точнее, подслушала, когда взрослые говорили. Это Алле Максимовне уже вставил фитиль кто-то из помощников господина Базыкина. Куда вставили и как, про это взрослые только хихикали. А о чем шел разговор у генерала с директрисой, ни один человек в школе так и не узнал. Александр Борисович вышел, а «крыса» долго еще сидела, запершись, у себя в кабинете, и потом, когда уже уходила домой, видели, что все лицо ее и шея были покрыты красными пятнами. Это она волновалась, кожа, говорили, у нее такая чувствительная.

И еще одна «потрясная» новость всколыхнула весь десятый «а». Платошка зачем-то на переменке позвонил домой, и отец вдруг сказал, что решил купить ему мотоцикл. Даже спросил, какой лучше? Конец учебного дня в школе прошел в обсуждении новейших марок мотоциклов. Мнения все-таки сходились не на «японцах», а на надежном, классическом «харлее». Платошка был на вершине счастья.

И фактически незаметно прошла новость Люси, которую сообщил ей, уходя из школы, Александр Борисович. Завтра она должна отпроситься у своей классной до двенадцати часов, чтобы вовремя явиться во французское посольство за необходимыми для поездки документами. Классная чуть в обморок не свалилась от этой просьбы. А подруги отнеслись к этому как к нормальному явлению. Еще удивлялись, чего они там так долго оформляли? Решение-то по олимпиаде было еще весной принято, и все лето чего-то тянули, а теперь — бегом!.. Ну, французы! Лягушатники, ха-ха-ха!!

И, самое интересное, никто из Платошкиных дружков ничего плохого ей не сказал, — ну, новость!

А Динка, думал Александр Борисович, в самом деле, красивая баба, просто разглядеть надо было. Сегодняшний вечер, большая компания — вероятно, это было необычным, да и неожиданным для нее самой, вряд ли здесь собиралось много народу. А сейчас такой был повод! Вот она и похорошела.

И опять что-то кольнуло: а Филя ведь не раз повторял, как попугай, «красивая женщина». Смотри-ка, разглядел…

Но больше всех, кажется, радовалась Мария Васильевна. Она в третий, не то в четвертый раз уже пыталась рассказать Ириночке, как случайно встретила ее супруга у подъезда, да и поведала ему о беде, что обрушилась на ее Дину с Люсенькой. И Саша — даром, что ли, его уважал покойный муж, тоже Саша, тезки они, — ведь откликнулся и помог! А почему?… И тут происходил очередной затык: кто-то начинал говорить, поздравлять, радоваться, и теть Маша заводила свою «песню» сначала… про то, как шла она с тяжелыми сумками, присела отдохнуть на лавочку, а навстречу…

— Серый волк! — подхватывала Люся и заливалась от хохота.

Ей сегодня тоже досталось немного шампанского. Ну как же, ведь это ее день! И мама такая счастливая, будто светится вся изнутри…

Вечер кончался прекрасно. Ирина начала потихоньку позевывать. Филипп рассказывал что-то из прошлого, про своих коллег, что работали в «Глории». И тут у Александра Борисовича запел-заплясал в кармане мобильник.

Достал, посмотрел, удивился. И ведь было, чему. Звонила, — а на часах обозначился уже двенадцатый, и давно пора было уже расходиться по домам, — известная всему миру сыщиков величественная дама по имени Элеонора Владиславовна.

Александр Борисович не поверил своим глазам и протянул трубку Филиппу, чтобы посмотрел тот. Филя остановил свое повествование, взглянул, тоже удивился, они переглянулись с Сашей и одновременно пожали плечами. А телефон продолжал разрываться на части. И тогда Филипп сказал неуверенно, оглядывая присутствующих, которые тоже с недоумением наблюдали за этой странной немой сценой:

— Ну, спроси, чего ей?…

Ирина немедленно приняла стойку: кто?! — это было написано крупными буквами на ее лице.

— Кто? — зачем-то переспросил муж. — Элка. То есть, ну, как? Элеонора Владиславовна! — почти продекламировал он. — Бывшая наша клиентка. Крем-брюле с мороженым! — И увидев еще большее непонимание, как-то отрешенно разъяснил: — Ну, господи, торт такой, — море крема, цукатов, шоколада… орешки толченые… берега бисквитные… безе, наконец!