Прощённые долги - Инна Тронина

– А ты пикантно накачан! – заметила она, без малейшего смущения изучая его с головы до ног. – Как раз так, чтобы произвести впечатление и в бою, и в любви. Не люблю дутое мясо, как у Шварценеггера. И шрамов у тебя достаточно для того, чтобы свести с ума даже очень опытную женщину. Не каждый может похвастаться таким иконостасом. – Элеонора ещё раз повела глазами туда-сюда, и Озирский почувствовал себя разрезанной лягушкой под микроскопом. – Ты уж прости, что так получилось. Мы просто приняли необходимые меры безопасности, зная твой горячий нрав.

Элеонора достала пачку «Мальборо», вставила сигарету в нефритовый мундштук и села на стул рядом с кроватью, элегантно обернув белый халат вокруг бёдер.

– Ни мой дядя, ни я сама, ни Али ни хотим тебе зла, малыш, – пренебрежительно обратилась к Озирскому его ровесница.

Но он решил не реагировать на пустяки и принялся жадно вдыхать дым сигареты, потому что очень хотел курить, как всегда случалось волнения.

– Я могла бы тебя угостить, – угадала его мысли Нора. – Но знаю, что тебе сейчас будет неудобно. Ничего, если мы договоримся, ты получишь не только сигарету, но и жизнь. Мы, как и все злодеи, предлагаем эти блага именно в такой последовательности. Так что знай – на кону стоит очень многое, если не всё. Али захотел, чтобы с тобой предварительно побеседовала женщина. Такой мачо должен быть вежлив со мной. А? Или ты другого мнения? – Элеонора рассмеялась, но глаза её были пустыми. – Не бойся, мы тебя не ограбили. Нам этот хлам ни к чему – даже «шестёркам». Одежда будет тебе возвращена, причём не с пустыми карманами. Просто Али хочет, чтобы ты всё быстрее понял и особенно не упрямился…

Нора всё-таки не сдержалась и погладила пленника по груди и животу, потрогала его плечи и голени. Видимо, она осталась довольна, потому что вдруг захихикала, и тут же перестала быть похожей на Мадонну. Андрей же поспешно заставил себя не реагировать на эти прикосновения и ужимки, чтобы раньше времени не сорваться. Он научился владеть собой – особенно за последний год.

– Ты, конечно, знаешь, кто мой дядя. Вы с ним давно воюете, но пока ещё не встречались лицом к лицу. Семён Ильич очень богат. Кроме того, он умеет ценить добро и никогда не остаётся в долгу. Ты только не думай, что нам нужна твоя смерть. Ты слишком редкостный экземпляр, чтобы тебя вот так просто можно было прикончить. Другое дело – твой приятель у стеклотары, два юнца-наркомана, ещё один бандит, который работал вместе с ними. Таких-то навалом, а вместо этих бабы быстро других нарожают. Кстати, твоя бывшая жена Наталья тебя любила до последнего. Она очень хотела тебя спасти, даже бегала на Литейный. К сожалению, ребятам не удалось развязать ей язык и узнать, что она говорила Грачёву. Она выкинулась с балкона, обезумев от ужаса, и тайну унесла с собой. Я вижу, что ты об этом ничего не знаешь. Так вот, я тебе сообщаю. Впрочем, ради такого мужчины можно и с жизнью расстаться…

– Наталья? С балкона?.. – Андрей непроизвольно разжал губы, хотя вначале решил молчать до последнего.

– Да, царствие ей небесное, проститутке вонючей! – охотно подтвердила Нора. – Из-за этой её выходки наши ребята еле ноги унесли. Правда, я посоветовала Али как следует с них спросить за провал операции. Теперь мы ничего про эту суку не знаем. Была Фея агентшей ментовской, или только ради тебя голову в пекло сунула? Они должны были действовать более грамотно и не допустить такой развязки. Зато у «стекляшки» наши сработали на славу. Твоего кента завалили, как в тире.

– Что ты сказала?! – Андрей закусил губу от бессилия. Он попробовал напрячь мышцы, чтобы хоть немного ослабить шпагат, но сказывалась слабость после дозы нервнопаралитического газа. – Калинин убит? Аркадий?..

– Да, да, пришлось, к сожалению, сделать это. – Нора вздохнула с притворной печалью. – Он запомнил номер машины. ЗИЛ плох тем, что номер малюют ещё и на фургоне, и поэтому его лишний раз не сменишь. Так что нет у тебя теперь ни бывшей супруги, ни друга верного. И тех, с кем ты встречался на улице Декабристов в подвале, прошлой ночью закопали здесь, неподалёку. Видишь, я всё знаю! – Элеонора округлила глаза, словно рассказывая страшную сказку. – Но и это ещё не всё. Сейчас ты услышишь самое интересное. Але – гоп! Итак, Антон Аверин давно мёртв, с того самого тридцатого августа. Его насмерть пырнул ножом племянник Макара, цыганского барона с Некрасовского рынка. Наши люди действительно нашли его у речки, но не раненого, а мёртвого. Тогда и достали из его куртки бумажник, предварительно обчищенный цыганами…

Андрей лежал неподвижно и чувствовал, что челюсти его свело намертво. Нет, не оттого, что его банально провели, заманили в ловушку, где явно собираются запытать до смерти. Какая же это безумная, запредельная, циничная жестокость! Они подарили убитому горем отцу надежду, прекрасно зная, что разочарования он не переживёт. И ради чего? Да Андрей сам бы к ним сюда пришёл, лишь бы только над профессором не издевались!

– У тебя непозволительно расширились зрачки, Андрей, – сказала Нора и взяла его за пульс. – Ага, и сердечко заколотилось. А я-то думала, что ты совсем чурбан, или не очнулся ещё. Но ты умеешь себя в руках держать, не спорю. Обидно, да? – Красавица покачала головой в медицинской косынке. – Думал, что самый умный? Сверхчеловеком себя возомнил? Фюрером? Себе-то многое позволяешь, правильно? Ты – поклонник силы, да и хитрости тоже. Должен нас понять, если будешь справедливым. Ты не раз вещал своим адептам, что для достижения цели все средства хороши. Для тебя, мол, не существует моральных ограничений в работе. Вот, и для нас тоже. Ты воевал с достойными противниками, которым не стыдно и проиграть.

– Нет, вы не достойны меня, – раздельно, спокойно, хотя внутри всё кипело, возразил Андрей.

Он не мог позволить себя даже выругаться, как положено, не говоря уже о том, чтобы вскочить и проломить этой суке череп.

– Тебе даже не понять, почему у меня заколотилось сердце. Фашисты вы, а не я. Когда провалишься в преисподнюю, встретишься там со своими предшественниками, врачами-убийцами. И это будет скоро – помяни моё слово. Вы совершили такую мерзость, перед которой меркнет всё остальное. Зная, что произошло в семье профессора Аверина, вы принялись издеваться над ним снова, раздирать ещё не зажившую рану. Вы подло и безжалостно погубили человека, который вообще не имел отношения к вашим делам. Я теперь жалею, что говорил о свободе в выборе средств. Поздно, но раскаиваюсь. Хорошо, что я успел это сделать. А с тебя тут особый спрос. Никто из вашей банды больше не давал клятву Гиппократа…

Нора насмешливо улыбнулась:

– Да хватит сцены разыгрывать, я тебя умоляю! Хоть меня не пытайся обдурить. Плевал ты на этого старикана. Просто тебя заело тщеславие, и ты не в состоянии пережить свой провал. Ты – отличный наездник, но именно сейчас поставил не на ту лошадь. С детства был баловнем судьбы, генеральским внуком. Привык к победам, и совершенно не переносишь поражения. Но жизнь – не кино, и вечно оставаться неуязвимым нельзя. Теперь тебе надо думать о том, как облегчить свою участь. Прояви немного гибкости, и тебе удастся сделать это, не потеряв лица. Твой дед сумел ради звёзд на погонах забыть свой народ и свою веру. Да, он первым браком женился на польке, но воевал за коммунистов, за советскую империю. Ну, а теперь давай о деле…