Волшебные приключения Выдры и кобеля - Кира Оксана Валарика

монолитную створку. Колдун кивнул и отправился в библиотеку — раз за разом перечитывать все, что найдет связанное с этим ожерельем или той ведьмой. Все, что может помочь ему вспомнить, в чем же дело.

У него было около шести часов, пока новая хозяйка ожерелья не проснется. К тому моменту он должен был быть полностью во всеоружии и с идеальным контролем ситуации.

Он снова и снова перебирал все доступные записи, перечитывал дневники и хроники, раз за разом повторяя для себя ключевые слова. Прокручивал имя старой ведьмы в своей голове, и чем больше он это делал, снова и снова вчитываясь в уже выученные на зубок слова, тем сильнее в душе разгоралось чувство жгучей, болезненной ненависти, причины которой он не знал.

— Неужели это она? Неужели она — мой недостающий элемент?

— Господин, вампир, которого вы приказали взять с собой, очнулся. Желаете увидеть? — один из слуг вошел бесшумно, но смотрел под ноги, не смея поднимать взгляд на святая святых своего хозяина.

— Да, пожалуй. Стоит с ним поболтать прежде, чем приступать к основной задаче, — кивнул Энорэ и без запинок пошел за своим человеком.

Кровосос был скован магическими кандалами, прикрепленными к стене, и выглядел не особо хорошо, но в глазах горела первобытная, звериная ярость. Увидев вошедшего колдуна, он рванулся вперед, будто и вправду надеялся разорвать свои оковы и вцепиться ему клыками в глотку. Растрепанный, окровавленный, в порванной одежде, он выглядел так, будто загрызет любого, кто сделает лишний вдох. Настоящий дикий зверь в клетке.

— Если ты хоть пальцем ее тронешь, я вырву твое сердце и сожгу его на твоих глазах. И пока весь твой мир будет гореть, пока душа твоя будет превращаться в пепел… Я буду смеяться, глядя тебе в глаза, потому что твои крики, пока ты будешь биться в агонии, будут лучшей песней для меня, сказкой на ночь, от которой самый крепкий сон и сладкие сновидения.

Мир двоился, слова наслаивались на слова, и вся ненависть, вся злость, бурлившая в нем этим утром, вдруг обрела смысл и цель, плоть и кровь, воплотилась в одном единственном существе, которому он смотрел в глаза.

— Этим вечером она умрет. И ты будешь на это смотреть, не смея опустить взгляд.

Его слова растворились в воздухе невидимой пылью, и этот воздух будто изменился, потяжелел, опадая на плечи вампира грузом страха в глубине искрящихся огнем глаз.

Энорэ улыбнулся. И ушел, унося с собой новое знание.

Глава 20

Я проснулась от ощущения пристального, немигающего взгляда. Резко села, окончательно приходя в себя, и тут же отшатнулась, отползла машинально, пока не уперлась спиной в спинку старой кровати, на которой теперь была.

Колдун в маске сидел напротив. Все тот же капюшон, скрывающая детали фигуры мантия в магических рисунках, перчатки, сапоги. Даже глаз не видно — прорези в маске скрыты темными стеклами.

Прекрасно. Нет, просто превосходно. И как я докатилась до жизни такой?

— Доброе утро.

Голос хриплый, вибрирующий, будто измененный, не настоящий.

Вы посмотрите на него, ни одной зацепки, ни одной детали, по которой можно было понять что-то полезное. Мантия, конечно, примечательная, но толку от ее примечательности…

«Скрывающие и защитные знаки. Он знает свое дело, это работа не одного года, а то и десятка лет. Хотела бы я себе такую» — отчего-то почти неслышным шепотом сообщила Варнава.

— Что тебе нужно?

— Что мне нужно… — он поднял голову, будто в глубокой задумчивости. — Мне нужно твое ожерелье, — он снова «посмотрел» на меня. — Занимательная вещица. Уникальная.

Ишь! Ожерелье ему понадобилось. А еще ему чего? Может, грудь показать?

— Прости, но я думаю, оно тебе не пойдет. А мне, говорят, подходит очень.

— Дерзишь, — он хрипло хмыкнул. — Он любит дерзких, да. Наглых.

— Кто, он? — я нахмурилась, не совсем понимая, о чем это он вдруг.

— Твой любимый нелюдь. Знаешь, не лучший вариант для такой юной, милой девушки.

КириллКирилыч, что ли? Он-то тут при чем? И… Ох. Я прикрыла глаза, вспомнив вампира, падающего на землю. Это отчего-то было очень больно, там, глубоко внутри, под той уже привычной болью, которая гудела во мне сейчас — последствия вчерашнего колдовства. Где же мои зелья, где же моя спокойная жизнь… Ну, или хотя бы звон волшебных фей, ознаменовавших бы мое прекрасное спасение. Как-то в этой вашей магии совсем никаких чудес.

— Я уж со своей жизнью сама разберусь, спасибо. И да, ты уж прости, но ожерелье я тебе не отдам. Даже если бы хотела, не смогла бы — оно не снимается. Вечное украшение, ты, как колдун, должен бы понимать такие вещи. Так что… может, отпустишь меня?

— Отпустить? Прости, но этого не будет.

— Но я же говорю, ожерелье не снять…

— С живой тебя, — он поднялся на ноги, поправил мантию. — Я бы сказал, что мне жаль, но это не совсем так.

Ого. Нет, правда, ого. Как все обернулось-то.

Я смотрела на уходящего к двери у дальней стены колдуна и думала — прекрасно, просто восхитительно. Он же это не серьезно? Или серьезно? Мать моя, а что ж теперь делать-то, что делать?

— Неужели тебе настолько нужно это украшение?

Он оглянулся, и я нутром почувствовала, как изменился его взгляд.

— Это не просто украшение. Это — история. И теперь в этой истории у тебя есть своя роль, — он замолчал на пару секунд и добавил с какой-то очень странной уверенностью: — На закате ты умрешь.

Дверь перед ним распахнулась, и он вышел. Тут же щелкнул замок, кажется, даже громыхнул какой-то засов.

— Я вот сейчас не поняла, — глядя на дверь, заявила я.

«Очень странный колдун».

— Да я вижу! — я возмущенно указала рукой на дверь. — Он обещал меня убить!

«Да я не об этом, это-то как раз нормально, если он понимает силу ожерелья и придумал, как может использовать его в своих целях».

— То есть в вашем мире это нормально? Убивать ради побрякушек?! — мое возмущенное непонимание перешло на новый уровень.

«Не