Дочь палача и дьявол из Бамберга - Оливер Петч

– Что ты имел в виду, когда сказал, что среди жертв по большей части патриции и их родственники? – спросил Фронвизер.

Его друг пожал плечами:

– Это предположение, только и всего. Что, если за всеми этими убийствами стоит не взбесившийся монстр, а некто, кто намеренно истребляет правящую верхушку? Ты об этом не задумывался?

Симон остановился в недоумении.

– Но с чего бы кому-то делать это?

– Этого я не знаю. Знаю только, что в высших кругах идет борьба за власть. Каждый стремится избавиться от конкурентов, и цель эта оправдывает средства. – Самуил кивнул с мрачным видом. – Вспомни, например, канцлера Корбиниана Штайнкюблера. Он отдал уйму денег, чтобы получить этот пост. И я знаю, что некоторым патрициям, в том числе и пропавшему Васольду, это не понравилось. Многим хотелось бы видеть на этом посту Себастьяна Харзее. Он происходит из знатного семейства, еще его отец был канцлером…

– Харзее, кстати, выглядел сегодня как-то неважно, – хмуро заметил Симон. – Похоже, он серьезно болен. Подцепил какую-нибудь лихорадку.

– И это навевает мысли о пасторе, – ответил Самуил. – Он давно метит на место викария. Ты видел его алчный взгляд, когда Харзее едва не упал? Уверен, он ждет не дождется, когда Харзее помрет. – Лекарь покачал головой: – Поверь мне, Симон, этот Совет – настоящий котел со змеями. Один жрет другого.

– Так ты считаешь, что в действительности этот оборотень – убийца, нанятый, чтобы устранить некоторых соперников? – Симон задумчиво почесал подбородок. – С двумя советниками это еще понятно. Но как быть с безымянной шлюхой и женой мельника? Как и с женой аптекаря, и с вдовой Готцендёрфер… Последние две хоть из знатных кругов, но это женщины – и в борьбе за посты не конкуренты.

Самуил вздохнул:

– Ты, конечно, прав. Как я уже сказал, это только предположение. И если бы оно оказалось верным… ветер давно уже дует в другую сторону. Сам посмотри.

Они как раз проходили мимо главного портала в собор. Городской стражник приколачивал к дверям листок бумаги. Вокруг него собралось уже немало народу. Второй стражник громким голосом излагал содержание объявления:

– Городской совет предпринимает все, чтобы остановить происки оборотней! – кричал он. – Каждый житель, способный держать в руках оружие, должен явиться к ратуше, где в скором времени будет собрано ополчение. За любые сведения, которые помогут схватить оборотня, назначена награда в пять гульденов!

Толпа восторженно загудела. Некоторые, гордо выпятив грудь, уже шагали к ратуше.

Друзья покачали головами и двинулись дальше.

– Боюсь, что скоро оборотней в Бамберге станет куда больше, – проговорил Самуил. – Епископу повезет, если под конец у него останется достаточно советников, чтобы было кому управлять городом.

* * *

Адельхайд Ринсвизер сидела в углу своей камеры и дожидалась мгновения, которое, как она знала, рано или поздно должно наступить.

Скоро он уведет меня. Ждать осталось недолго…

Со вчерашнего дня Адельхайд ждала и одновременно страшилась этого мгновения. Потому что знала, что только смерть другого пленника, того бедняги, что в последние часы ревел, кричал и под конец лишь взвизгивал и постанывал, – что только его смерть даст ей шанс сбежать.

Мой единственный шанс.

Крики продолжались весь вчерашний день и прерывались лишь редким бормотанием и короткими паузами. После – наверное, вечером – крики вдруг прекратились. Через некоторое время Адельхайд услышала, как хлопнула дверь, а потом послышался шорох, будто кто-то тащил тяжелое тело. Затем вновь наступила тишина.

С тех пор Адельхайд ждала.

Она по-прежнему была прикована к стене цепью, которой хватало всего на пару шагов. На правой лодыжке висел ржавый замок, и любые попытки вскрыть его оказывались безуспешными. Но Адельхайд знала: когда незнакомец явится за ней, чтобы отвести в ту ужасную камеру, ему придется открыть замок. Он уже делал это, вскоре после того как похитил ее, когда показывал орудия пыток. Тогда она была слишком слаба, чтобы оказать сопротивление. Он стянул ей шею кожаным шнуром, снял цепь и повел, точно непослушную скотину, со связанными руками. В этот раз все будет по-другому, теперь Адельхайд будет защищаться.

Ведь у нее есть оружие.

Еще вчера она аккуратно разбила о стену свой кувшин, так что среди мелких черепков остался один крупный и длинный. Незнакомец увидел осколки и принес новый кувшин. Однако он не заметил под соломенной постелью крупный осколок, длинный и острый, как маленький кинжал. Адельхайд взяла его и сжала кулак, выставив острие между средним и указательным пальцами.

Им-то она и перережет горло незнакомцу.

Женщина дрожала и пыталась успокоить себя простыми молитвами:

– Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться…[19]

Молитвы помогали ей унять сердцебиение и заполнить долгие часы ожидания. Адельхайд отсчитывала время по маленьким сальным свечам, которые незнакомец то и дело приносил в камеру. В последнее время ей иногда слышалось пение птиц и собачий лай, а порою даже злобное рычание. Может, это тот самый зверь, который напал на нее? Но возможно, это лишь плод ее воображения? Безмолвие толстым, плотным одеялом душило женщину и нарушалось лишь ее собственным голосом:

– Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим…[20]

Где-то вдали открылась дверь. Послышались шаги, начали приближаться, становясь громче, замерли. В замке провернулся ключ, и дверь в камеру со скрипом отворилась.

Адельхайд постаралась не закричать при виде человека в капюшоне. В свете мерцающей свечи был виден лишь его черный силуэт.

– Пора, ведьма, – сказал он, и голос его прозвучал на удивление мягко. – Приступим ко второму уровню. Ты готова?

– Пожалуйста, прошу… – взмолилась Адельхайд и сама при этом повернулась к стене и незаметно сжала осколок в кулаке. Она старалась казаться беззащитной, насколько это возможно. – Я не знаю, что вам от меня нужно…

– Скоро узнаешь.

Мужчина подошел к ней, шаркая по грязной соломе. Мягко коснулся ее шеи, надел кожаную петлю и затянул так крепко, что Адельхайд едва могла дышать.

Если я дернусь, он затянет еще туже. Надо действовать быстро. Быстрее, чем он…

Она по-прежнему лежала спиной к своему мучителю, плакала и стенала, чтобы усыпить его бдительность, а сама прислушивалась к звону цепи. Вот мужчина взялся за замок, со скрипом повернулся ключ, замок открылся, цепь упала на пол…

Сейчас…

Адельхайд развернулась. Потребовалось мгновение, чтобы в полумраке определить, где именно находится мужчина. Он присел на колени слева от нее, где цепь крепилась к стене. Женщина с яростным криком бросилась на него и почувствовала, как шнур стягивает шею. Но прежде чем он окончательно сдавил горло, Адельхайд обрушилась на своего мучителя.