Ей прописали смерть - Юлия Алейникова

– Кого именно? – Вопрос был задан из чистого любопытства.

Володе было удивительно слышать, что хотя бы одна женщина могла добровольно предпочесть Вютриху кого-то другого. Он-то был уверен, что это ветреный Вютрих покинул серьезную и, что уж скрывать, весьма обыкновенную Веру Алексеевну.

– Не знаю. Да и какая разница? Правда, Саша потом рассказывал, что они, кажется, разошлись, – ответила Виктория Вениаминовна, беря в руки следующую фотографию. – А это Сашенькин научный руководитель.

В общем, фармацевта они не нашли. Зато Володя отметил для себя несколько перспективных личностей из бывших знакомых Вютриха, о которых Виктория Вениаминовна ничего определенного сказать не могла, но с которыми Вютрих поддерживал приятельские отношения в разные периоды своей жизни. Что касается людей, окружавших сына в последние годы, он ни с кем ее, кроме Маргариты Берретти, не знакомил.

Вечером Володя сидел у себя в кабинете и в который раз просматривал материалы дела в глупой, по-детски наивной надежде найти какую-нибудь зацепку, которую они пропустили с Капустиным. От нечего делать он еще раз запустил запись камеры наружного наблюдения, налил себе чая, бухнул туда побольше сахара и, высыпав прямо на стол из пачки шесть засохших старых печений, которые смог отыскать в своем столе, приступил к ужину, почти бездумно наблюдая за суетящимися на тротуаре серо-черными фигурками. Качество съемки было слабеньким, и человечки казались нарисованными. Они перебирали ножками, толкались, оскальзывались, перебегали улицу. Володя уже в третий раз смотрел запись, когда его внимание привлекла какая-то мелочь. Что-то показалось ему смутно знакомым, какая-то деталь заставила недоуменно нахмуриться. Он остановил запись и перемотал немного назад.

Ничего особенного. Тот же поток граждан. Вот стройненькая девица в короткой юбке и на каблуках попыталась обогнать мать с ребенком, не удержалась на тротуаре, ступила одной ногой в соленую кашу у обочины, цыганки в куртках и пестрых широких юбках прошли, размахивая руками и метя подолами грязную мостовую, пожилой мужчина спешит, грубовато расталкивая прохожих. Другой мужчина, легко перепрыгнув растекшуюся возле тротуара соленую жижу, в которую минутой раньше оступилась девица, спешит пересечь проезжую часть.

Стоп! Володя нажал на паузу. Он понял, что его зацепило. Мужчина чем-то неуловимо был похож на Вютриха. Но Вютрих, судя по времени, указанному в уголочке экрана, уже был в Пассаже.

Володя снова отмотал назад запись и на этот раз нажал паузу чуть раньше. Так и есть. Темные волосы, коротко, аккуратно подстрижены. Распахнутая дубленка, лица не разглядеть. Похож. Просто похож. Вон сколько рядом дорогих машин припарковано. Такой тип мог приехать на любой из них.

Тип, сойдя на тротуар, ступил за машину Вютриха и пропал из виду. Больше ничего интересного Володя из записи извлечь не смог. А потому, доев окаменелое от старости печенье, отправился домой на заслуженный отдых.

– Ну что, лейтенант, есть что-нибудь интересное? – спросил Капустин, устраиваясь за своим столом и бросая на него тоненькую папку.

Они оба только что вошли в кабинет, и Володя еще куртку повесить в шкаф не успел.

– Нет. Никаких фармацевтов. Есть три человека из бывшего окружения Вютриха, чья судьба на сегодняшний день неизвестна, но я бы на них не сильно рассчитывал. Когда-то эти трое вместе с Вютрихом занимались в спортивной школе легкой атлетикой и вроде как приятельствовали. Друзей у Вютриха не бывало, наш остеопат с детства предпочитал женское общество. А что с Субботиным?

– Да вот. Только получил, – кивнул майор Капустин на лежащую перед ним папку. – Сейчас и посмотрим. Та-ак. Отец умер, зарегистрирован в двухкомнатной квартире на юго-западе с матерью и старшим братом. Мать работник Сбербанка, брат сильно болеет, сейчас на инвалидности. В ближайшее время собирается выехать в Германию на лечение. Ждут визу.

– Вот зачем Субботину понадобились деньги. Брату на лечение! – сообразил Володя. – Француз же говорил, что вскоре после продажи формулы Субботин уволился и переехал в Германию.

– Да, вполне возможно, – согласно кивнул Капустин.

– А чем болен брат Субботина?

– С почками что-то. Отказывают периодически, – побегав глазами по строчкам, ответил Капустин. – Требуется пересадка. А пересадка органов дело сложное, у нас донорского органа можно годами ждать, если, конечно, неограниченными финансовыми возможностями не обладаешь.

– Это весомый стимул для Ильи Субботина. Если он брата любит, то мог вполне осознанно пойти на преступление, – задумчиво проговорил Володя. – А если мы дело раскрутим, никакая операция брату Субботина светить не будет. Сколько лет брату?

– Тридцати еще нет, – тяжело вздохнул Капустин. – Наверное, Илья им с матерью помогал финансово. Потому что старший, Никита, уже пару лет как не работает.

– Может, потянем дело? Пока парень не вылечится, – задумчиво проговорил Володя, глядя на начальство. – Перебьются французы пару месяцев, тем более что после смерти Вютриха незаконный выпуск препарата прекратился.

– Выпуск прекратился, – кивнул Капустин. – А как же четверо погибших? Тянуть такое дело начальство нам ни в жизнь не позволит, да и француз этот не дурак, если почувствует, что мы намеренно дело затягиваем, тут же наверх побежит жаловаться. Дело-то международное, в грязь лицом упасть никому не хочется, так что делай выводы.

– Ну так что, поедем к Субботиным, выяснять, каким образом их семейство было связано с Вютрихом?

– Не так быстро, – остановил его майор. – Илью Субботина ведь до сих пор не задержали, что помешает мамочке после разговора с нами предупредить сына о том, что под него копают? А после этого Илья может либо смыться, либо имеющиеся улики уничтожить, – дымя очередной сигаретой, проговорил Капустин.

– И что будем делать?

– Думаю, надо изобрести легенду, чтобы к ним в дом попасть и разговорить мать с братом. Хочешь, полистай пока, может, какая светлая идея в голову придет, – проговорил Капустин, перебрасывая на Володин стол папку с материалами по Субботину.

Но просмотреть папку Володя не успел, зазвонил его мобильник.

– Владимир Григорьевич, – услышал он в трубке знакомый голос, – это Руденко вас беспокоит.

– Добрый день, Вера Алексеевна, – тут же выпрямился в кресле Володя.

Вот кто может рассказать ему о Вютрихе, во всяком случае, об определенном отрезке его жизни. Наверняка бывшая девушка знает о его знакомствах и связях студенческих лет побольше родителей.

– Владимир Григорьевич, вчера ко мне приходил следователь ДПС… Скажите, это правда? – Голос Веры Алексеевны был очень напряженным, чувствовалось, что она сильно нервничает. – Меня сбил Саша? Вютрих?

– Нет, – твердо произнес Володя, радуясь и этому звонку, и тому, как складывается разговор. – Это был не он. Его кто-то хотел подставить. Вера Алексеевна, могу я к вам сейчас приехать? Мне стало известно, что когда-то давно вы были довольно близко знакомы с Вютрихом, а мне очень важно узнать как можно больше о нем и круге его знакомых.