Новобрачная - Жюльетта Бенцони

– Я здесь, чтобы выслушивать вас, – сказал он мягко. – Вы что-то забыли сказать?

– Да… Да… Ужасную вещь! Вы слышали об этом иностранце… террористе по имени Азеф?

Лицо Ланжевэна посуровело, взгляд стал твердым:

– Больше, чем мне бы хотелось. Бы знаете его? Мелани покраснела, как ее шаль:

– Нет, конечно, нет! Как я могла бы? Но… я случайно слышала один разговор в поезде, что речь идет об очень опасном человеке и что… он вот уже несколько дней в Париже. Вот все, что я знаю…

– Азеф? В Париже? Черт бы его побрал!

И больше не говоря ни слова, комиссар Ланжевэн бросился к двери, резко открыл ее, чуть не сбив с ног Сомса, сбежал с лестницы, схватил свой котелок и плащ и выскочил на улицу. И лишь оттуда крикнул:

– Дербле, я забираю вашу коляску. В течение часа верну!

В кабинете, обшитом красным деревом, стояла полная тишина. Только слышалось потрескивание дров в камине. Вдруг Оливье Дербле рассмеялся.

– Вот дьявол! – проговорил он. – Очень любезно с его стороны предупредить меня… – потом, взглянув на шахматную доску из черного дерева и слоновой кости, стоящую на маленьком столике, добавил: – Боюсь, что вам придется потерпеть меня здесь еще некоторое время. Хотите, сыграем партию? Я знаю, что вы достойная противница.

Он принес столик и поставил его возле камина, куда снова вернулась Мелани, все еще дрожа от страха. Но прежде чем сесть, он наполнил два бокала и предложил ей один:

– Выпейте! Мне кажется, это вам не помешает.

Он нагнулся к ней, и огонь заиграл в хрустале и в глазах Оливье. Впервые Мелани увидела, что они совершенно голубые, лазоревые. Она улыбнулась ему в ответ, взяла свой бокал и, еще раз презрев общепринятые манеры, одним духом выпала вино. Это снова вызвало его смех.

– Как вы простодушны! Это надо дегустировать…

Партия затянулась, потому что оба играли хорошо. Иногда обменивались улыбками, но не произносили ни слова. Оливье проиграл в тот момент, когда на дворе послышался шум экипажа. Может быть, слишком быстро. Мелани показалось, что он специально поддался, потому что у него не было больше времени.

После его ухода она почувствовала себя очень одиноко. Начало дня, которое она провела в поезде, казалось ей далеким, как воспоминание детства. Это объяснялось, должно быть, тем, что последние два месяца время летело слишком быстро. Жизнь ее помчалась, как поезд в фильмах братьев Люмьер: все казалось нереальным. Может быть, потому, что изменилось освещение людей и вещей. Очаровательный принц превратился в бандита с большой дороги, в то время как Оливье Дербле, которого до сих пор она считала ужасно скучным, обернулся добрым заботливым другом.

Мелани обнаружила вдруг, что он вырос в ее глазах с тех пор, как на Лионском вокзале сказал, что, в случае необходимости, она может найти приют в особняке Депре-Мартеля. И вот результат: именно к нему она обратилась за помощью, и он тотчас же пришел…

Она облокотилась на высокую спинку кресла деда, погладила кожу обивки, уже потрескавшуюся от старости:

– Узнаю ли. я когда-нибудь, что с вами случилось? – прошептала она. – Ах, дедушка… Мне так вас не хватает! И как же я согласилась пойти против вашей воли? И теперь наказана. Без вас дом так пуст!

Это было правдой. Громоздкая мебель, книжные шкафы, книги, картины и комнатные растения гасили голоса, и дом казался вымершим. Чтобы оживить его, требовался громовый голос, мощная фигура и жизненная сила старого Тимоти…

Бесшумно вошел Сомс, чтобы унести поднос. Не услышав его шагов, Мелани вздрогнула, когда он вздохнул:

– Трудно представить себе, что он больше не вернется сюда и что такой человек мог бесследно исчезнуть, как птица в полете! Я никак не могу к этому привыкнуть…

– Я тоже, Сомс. Но ведь прошло уже шесть месяцев!

Она взяла с письменного стола кусок гранита в форме руки. Мелкие вкрапления образовали как бы маленькую морскую звезду, розовеющую в шершавом камне, а в другом месте камень казался обожженным. Старый слуга вздохнул:

– Месье очень любил этот камень. Он нашел его в Бретани. И называл рукой Нептуна. Он часто клал на него свою ладонь, когда его что-то беспокоило, и говорил, что он черпает здесь силы. Да, вот так!

Мелани повторяла жест деда. Гранит был холодным и шершавым, но ей вдруг показалось, что ее дурное настроение рассеивается и новая энергия вливается в нее.

– Пожалуйста, Сомс, попросите еще раз соединить меня с тем номером.

– Сейчас, мадемуазель Мелани. А потом, если хотите, я принесу вам сюда обед. Вечером в зимнем саду немножко грустно.

Четырежды Мелани пыталась дозвониться до Антуана, но никто не откликнулся. Тогда она решила, что всего лучше будет пойти спать, но, уходя из кабинета, захватила с собой две книги в кожаных переплетах с золотым тиснением, которые лежали на столе: жизнеописание корсара Робера Сюркуфа – ее давнего друга, и жизнеописание бальи Сюффрена, должно быть, очень интересные, раз дед держал томики у себя под рукой. В ее новой комнате была небольшая библиотека, но содержание ее не интересовало девушку. Бабушка любила книги божественные, такие как «Подражание Иисусу Христу». Среди ее книг были и романы, чуточку слащавые: «Жертва Луизы», «Дева и принесенная в жертву» и «Очаровательная принцесса». Мелани лишь бросила на них взгляд, чтобы понять, что эти книги не подходят той, которая воспитывалась на произведениях Фенимора Купера, Вальтера Скотта и открыла в замке Сен-Совер книги гениального англичанина по имени Оскар Уайльд…

На другой день на Елисейских полях звучала музыка военных оркестров и топот копыт лошадей официального эскорта, направлявшегося на вокзал в Булонском лесу для встречи короля Эдуарда Седьмого. Развевалось еще больше флагов, чем накануне, но толпа за длинными барьерами, установленными под каштанами, оставалась удивительно молчалива. Погода стояла великолепная. Париж был вычищен для встречи самого веселого правителя Европы, но под украшенными цветами шляпками и канотье было больше хмурых лиц, чем улыбок, и кое-где раздавался свист.

Но все это происходило за стенами замкнутого мирка, в котором укрылась Мелани, и она грустила, потому что этот новый король был ее хорошим знакомым, пославшим ей к свадьбе красивые вазы из веджвудского фарфора.

Альбина действительно была представлена принцу Уэльскому, леди Десайс, а поскольку он обожал красивых женщин, он тотчас же зачислил мадам Депре-Мартель в круг своих парижских знакомств и не раз бывал на улице Сен-Доминик в ее доме. В первый раз – это было время, когда еще был жив отец – ему представили Мелани. Он потрепал ее по щечке с улыбкой, и это ей так понравилось, что она спряталась рядом, чтобы наблюдать за ним, поскольку больше ее в салон не выпускали.

Ей бы очень хотелось быть сейчас в толпе и смотреть на проезжающий кортеж, впереди которого ехал верховой курьер, а вокруг эскорт. Это отвлекло бы ее от упорно молчавшего телефона.