Наперекор всем - Кристина Додд

Кинг, казалось, тоже нашел смущение Мэриан весьма интересным и обернулся к постели.

– Король немедленно требует вас к себе.

Гриффит, уже натягивая плащ, замер.

– Зачем?

– Граф Линкольн отплыл в Ирландию, где объединил силы с графами Килдаром и Десмондом и претендентом на трон. В дублинском соборе они короновали самозванца под именем Эдуарда, короля Англии.

– Матерь Божья, – прошептал Арт.

Оливер мрачно кивнул:

– Можно сказать и так… они украли драгоценный венок со статуи Божьей Матери, чтобы возложить на его недостойную голову.

– Святотатство!

– Да. Когда я покидал двор, ходили слухи, что они отплыли в Англию.

– Большое войско? – спросил Гриффит.

– Их люди… Томас Фицджеральд, лорд-канцлер Ирландии, ведет ирландскую армию. Но хуже всего армия наемников под командованием Мартина Шварца.

Гриффит неожиданно обрадовался божественному вмешательству, превратившему его из отвергнутого любовника в воина Генриха, обрадовался заговорам, интригам, предстоящим сражениям и с нечестивым зловещим торжеством кивнул:

– Весьма впечатляющие силы. И кто же им платит?

– Маргарет, сестра Эдуарда Четвертого.

– Ах, Маргарет! – презрительно бросил Гриффит. – Эта старая ведьма сделает все, чтобы свергнуть Генриха Тюдора, и обладает для этого достаточными деньгами и властью.

– Кроме того, не следует забывать, что граф Линкольн – ее внучатый племянник, а Ричард Третий был назначен наследником. – Оливер проявил присущую ему хитрость, которая и делала его бесценным секретарем короля. – По дороге я расспрашивал путников, и те утверждали, что армия высадилась на побережье Ланкашира.

– Молодец! – Гриффит хлопнул Оливера по плечу, – Ваши сведения гораздо более достойны доверия, чем придворные слухи. Что еще вам удалось узнать?

– Ничего полезного. Все только говорят о высадке, но не о количестве войск и месте назначения… А как только я попал в Уэльс, положение в Англии больше не имело значения.

– Верно, лорд-секретарь. – Арт расплылся в беззубой улыбке. – Валлийцы верят, что Генрих удержит трон.

– Так и будет, пока я жив.

Гриффит потянул носом и почти ощутил запах взмыленных коней, крови, горящих полей. Он был прирожденным воином, хорошо изучил тактику ведения боя и знал: победа за теми, кто держится на ногах. Горе оказавшимся в грязи. Битва – настоящая понятная мужская работа, предназначенная для рыцаря и гораздо более предпочтительная тому водовороту чувств, который грозил засосать его при каждой встрече с Мэриан. Все же совесть снова напомнила о себе, и, поглядев в сторону постели, Гриффит пообещал:

– Я сейчас подойду.

Арт взял на себя роль хозяина, оставив Гриффита прощаться с Мэриан:

– Лорд-секретарь, не спуститесь ли в главный зал? Сейчас принесу еду и вино. Вы проделали долгий путь, и, возможно, лорд Рис и его жена тоже там будут. Они окажут вам подобающий прием.

– Прекрасно.

Оливер взбил мех на плаще так, что тот колебался от малейшего дыхания.

– Буду рад познакомиться с лордом Рисом. Скоро увидимся, лорд Гриффит?

– Очень скоро. – Подождав, пока за ними закроется дверь, Гриффит подошел к кровати. – Любимая, – прошептал он, откидывая одеяло, – они ушли. Можешь показаться.

Взъерошенные волосы Мэриан не смогли скрыть застывшего каменного лица. Разочарование и горечь пронизали Гриффита: она подслушивала лишь затем, чтобы узнать, каковы дальнейшие планы Генриха и его собственные.

– Ты шпионила за мной, – выговорил он, повторяя ее же обвинения, так взбесившие его в замке Уэнтхейвен.

Мэриан поняла его намерения и ответила бесстрастно, спокойно, словно забыв о прежних волнениях:

– Омерзительная привычка, не правда ли? Но именно та, которая и более всего выгодна, как ты уже успел обнаружить. Кажется, тебе пора уходить.

Быстро подсчитав, сколько времени ему потребуется для того, чтобы собрать людей и подготовить их, Гриффит решил:

– Завтра утром. И ты будешь здесь, когда я вернусь. Останешься, и с тобой станут обращаться с уважением, подобающим моей будущей супруге. – Мэриан вызывающе подняла подбородок, но Гриффит подошел еще ближе и сжал ладонями ее лицо. – Послушай меня. Ты здесь в безопасности. И Лайонел тоже. Мои отец и мать позаботятся об этом. Если покинешь замок, я буду бояться за тебя. Поэтому клянись…

Взметнувшаяся рука прикрыла ему рот.

– Я не обменяюсь обетами с человеком, который спешит на помощь Генриху, стоит тому свистнуть.

– Опять мы вернулись к тому, с чего начали?

– А мы ни о чем не договаривались.

Терпеливо, словно ребенку, Гриффит объяснил:

– Генрих – мой суверен. Повелитель. Я должен и обязан почитать свои рыцарские обеты, самый главный из которых – являться по первому зову, как только у короля возникнет нужда в моем воинском искусстве. Если ты внимательно слушала Оливера Кинга, значит, понимаешь угрозу, которую представляет для Генриха претендент на трон. – Мэриан отвернулась. Внезапно разъярившись, Гриффит добавил: – И для леди Элизабет тоже.

– Конечно, ты должен ехать. – Оглянувшись на него, Мэриан улыбнулась одними губами. – Поезжай.

Но столь сухое напутствие взбесило его еще больше.

– Станешь ли ты доверять мужчине, отказавшемуся выполнять клятвы, данные своему повелителю?

– Я не доверяю ни одному мужчине.

– Однако Арту доверяешь?

Лицо Мэриан мгновенно смягчилось, и она кивнула.

– Доверяю.

– Он мой любимый слуга. Как по-твоему, стал бы Арт служить мне так преданно, не будь я достоин этого?

– Не знаю.

Гриффит едва не улыбнулся.

– Спроси его.

– О, иногда я верю тебе! – взорвалась Мэриан. – Но ты тут же отправляешься защищать Генриха, а я вспоминаю о своем долге. – Она коснулась его щеки прохладными пальцами. – Уходи, Гриффит. Веди свои сражения и оставь меня вести свои.

– Но ты будешь здесь, когда я вернусь?

– А ты вернешься? – бросила Мэриан, словно пустив стрелу из лука.

Гриффит едва не пошатнулся. Что она имеет в виду? Боится, что он покинет ее? Беспокоится, что найдет другую? Или тревожится, что его ранят в битве?

Огромный теплый бутон медленно развернул лепестки в душе Гриффита. Но тут Мэриан отдернула руку, словно обожженная, и Гриффит обнаружил, что глупо скалится, словно королевский шут.

– Я вернусь к тебе, даю слово, но хотел бы получить дар на память, чтобы носить на груди.