Плутония - Владимир Обручев

Приближаясь к устью речки, Каштанов услышал выстрелы, лай Генерала и крики товарищей. Он налег на весла, через несколько минут причалил к берегу и с ружьем в руках бросился к месту стоянки.

Проводив товарищей в экскурсию, Макшеев и Громеко занялись уженьем рыбы в устье речки. Промысел оказался таким удачным, что через час одному пришлось уже приступить к чистке рыбы и развешиванию ее на протянутых веревках для вяления впрок.

Пока Макшеев продолжал ловлю, ботаник облазил опушку леса, собирая растения, и при этом обнаружил саговую пальму, которой решил воспользоваться. Вдвоем ее срубили, раскололи вдоль и, вынув съедобную сердцевину, разложили ее для просушки на одеялах.

Окончив эту работу, поставили на огонь котелок с ухой и уселись, обсуждая, чем заняться после обеда.

– Отлучаться далеко мы не можем, – заметил Громеко, – тем более что оставить рыбу на попечение Генерала нельзя.

– Конечно, – согласился Макшеев, – хотя это и верный пес, но вряд ли устоит от соблазна покушать вволю вяленой рыбы и вспомнить свою родину.

– Ну что ж, наловим еще рыбы и сделаем большой запас ее для себя и для собаки. Кто знает, скоро ли попадется опять такое рыбное место. А это ящерное мясо мне, признаться, не по вкусу, все время ем его с отвращением. Во время еды я всегда стараюсь думать, что это осетрина или белужина, а не родственник лягушки или ящерицы.

В это время уха начала закипать, и Громеко направился к одеялам, чтобы взять саго для заварки.

– Ой, смотрите скорее на запад! – закричал он Макшееву, оставшемуся за палаткой у костра.

Макшеев выбежал на пляж.

С запада вдоль берега моря двигались чудовища, в которых по полосатым бокам нетрудно было узнать бронтозавров.

Они шли медленно, обрывая молодые листья с верхушек пальм и папоротников, по временам останавливаясь возле дерева, казавшегося особенно вкусным.

– Ну, что нам делать, как вы думаете? – спросил Громеко. – Мы знаем, что эти чудовища трусливы и на нас не нападут первые. Но они перетопчут и передавят нам и рыбу, и палатку, если мы пустим их сюда.

– Придется стрелять, – сказал Макшеев, – сначала дробью, а если это не поможет, разрывной пулей.

Оба подняли ружья, прицелились в группу чудовищ, и четыре выстрела прокатились глухо над берегом.

Неожиданный шум и дробь, посыпавшаяся на животных, донельзя их перепугали. Но вместо того чтобы повернуть назад, неуклюжие махины бросились в воду и побежали мимо стоянки вдоль берега в небольшом расстоянии от него, вздымая волны и фонтаны брызг.

Неудачливые охотники в несколько мгновений были промочены с головы до ног, удерживая лодку, чтобы ее не снесло в море. Одна из набежавших волн подмыла воткнутый в песок шест, к которому была привязана веревка с вялившейся рыбой, другая плеснула на одеяло с сушившимся саго. Рыба с веревкой упала на песок, а саго намокло.

– Тьфу, окаянные! – выругался Макшеев, отряхиваясь после душа. – Все-таки напакостили!

– Ну, вот нам и работа! – утешил его Громеко. – Мы не знали, чем заняться после обеда, а они обо этом позаботились. Теперь нужно всю рыбу опять обчистить, а саго обмыть в речке и сушить.

– И сначала самим обсушиться! А уха наша, наверно, вся выкипела…

Бронтозавры, описав полукруг по воде, опять вылезли на берег, восточнее устья речки, и продолжали бежать по пляжу.

– И им, видно, досталось на орехи, ишь как улепетывают! – злорадствовал Макшеев, раздеваясь у палатки, пока Громеко снимал котелок с ухой.

Развесив платье для просушки и водрузив шест с веревкой на прежнее место, путешественники в костюмах Адама принялись за свой обед. Генерал, наевшись с утра рыбьих голов и внутренностей до отвала, растянулся на песке и задремал. Ни он, ни занятые едой люди не заметили, как из леса, недалеко от стоянки, вышли один за другим шесть муравьев, остановились, осмотрелись и столь же бесшумно скрылись в чаще.

Покончив с обедом, Макшеев и Громеко прилегли в палатке и закурили трубки, прежде чем приняться за очистку рыбы от налипшего песка.

Вдруг Генерал заворчал, вскочил и бешено залаял. Выбежав из палатки, Громеко и Макшеев увидели, что их стоянка окружена муравьями. Одна колонна отрезала их от устья речки, вторая надвигалась с другой стороны к веревке с рыбой и к одеялу с саго.

– А ружья-то у нас не заряжены! – завопил Громеко, бросаясь к патронташу.

– Берегите картечь! – кричал Макшеев, торопливо заряжая двустволку. – Палите в правых, а я в левых!

Правая колонна уже набросилась на рыбу и стаскивала ее с веревки, а левая была в двадцати шагах от палатки, когда грянули первые выстрелы. Гром, дым и падение подстреленных смутили насекомых, и передние остановились в нерешительности. Но задние напирали, привлекаемые запахом рыбы, и рать опять двинулась вперед. Стоя у входа в палатку, в которую забился ощетинившийся и лаявший Генерал, охотники заряжали ружья, чтобы дать еще залп, а затем, вооружившись ножами и прикладами, вступить в рукопашную с врагами, надвигавшимися со всех сторон. Но борьба казалась безнадежной ввиду неравенства сил.

Вдруг из кустов устья речки один за другим раздались два выстрела в задние ряды муравьев, а затем оттуда выбежал Каштанов, в руках которого был пылающий пук хвороста. Размахивая им вправо и влево, он бросился прямо в стаю насекомых, которые шарахнулись в разные стороны.

Макшеев и Громеко со своей стороны кинулись к костру и начали бросать головни в муравьев. Это средство помогло – первая колонна была рассеяна и позорно бежала в чащу, оставив убитых, раненых и обожженных на поле сражения.

Покончив с врагами этой колонны, все трое, с Генералом, набравшимся храбрости, атаковали с огнем и ножами в руках насекомых, занятых уничтожением рыбы. Часть поплатилась за свою жадность, другие успели бежать, унося в челюстях рыбу или куски намокшего и слипшегося саго. Два муравья потащили за собой все одеяло, но были настигнуты и убиты. Генерал приканчивал раненых, перегрызая им шею.

Когда последние беглецы скрылись в лесу, путешественники могли передохнуть и подсчитать свои трофеи и ущербы. Мертвых и тяжело раненных муравьев оказалось сорок пять.

Вместо пятидесяти рыб на веревке осталось только пятнадцать, да несколько штук, очевидно потерянных врагами при бегстве, подобрали у опушки леса. Больше половины саго было съедено или затоптано в песок. Громеко получил легкий укус в руку, а Каштанов в ногу, но толстый сапог не поддался и предохранил его от муравьиного яда.

– Как вы кстати явились! – сказал Макшеев, когда, осмотрев поле сражения, все трое уселись у палатки. – Без вашей поддержки и выдумки с огнем мы бы не справились с этим полчищем, и они закусали бы нас до смерти.

– А где вы оставили Папочкина? – спохватился Громеко.

– Ах, я и забыл в пылу битвы, что Семен Семенович лежит у меня еще в лодке!