Если любишь - Анна Делайл

– Не переживай, дорогой, время пролетит незаметно.

Час спустя Доминик, Табита, леди Хантли и Пирс сидели за рождественским ужином. Люси спала, за младенцем присматривала няня.

Разговоры за столом перемежались тостами в честь новорожденной, ее родителей, счастливой бабушки и даже повара, сумевшего сохранить ужин горячим и в идеальном виде. Хотя времени прошло немало. Табите все же удалось уговорить Доминика отпустить ее в Маргейт.

– Ведь у меня там много картин, – сказала Табита, – которые нужно переправить мистеру Бизли для выставки. И я бы хотела сама их упаковать.

Доминик со стуком поставил бокал на стол.

– Не морочь себе голову этими выставками, Табби. Тебе больше незачем думать о завтрашнем дне. Привези свои картины сюда, вот и все.

Леди Хантли и Пирс не вмешивались в их спор.

– Ты что говоришь? – изумилась Табита. – Я столько сил положила на это, не говоря уже о мистере Бизли. Ведь он перевез мои работы, находившиеся у супругов Морвелл из Девайза в Лондон, оплатил расходы, между прочим. А главное – я хочу их выставить.

Она откинулась в кресле, сложила руки на коленях и посмотрела на Доминика. Судя по выражению его лица, он не собирался сдаваться.

– Доминик, пойми, большинство картин я написала, когда мне было трудно, когда я осталась в полном одиночестве и в душе моей царил мрак. Надеюсь, мне больше не придется пережить нечто подобное. В Маргейте, когда я по тебе тосковала и впала в отчаяние, картины были моим единственным спасением, за работой я обо всем забывала. Я буду счастлива, если они получат признание публики, это придаст части моей жизни какой-то смысл. Ты можешь это понять?

Выражение лица Доминика смягчилось, и он протянул Табите руку через стол.

– Прости меня, пожалуйста, я эгоист и думаю только о себе. Когда состоится твоя выставка?

Она с улыбкой пожала его руку.

– В апреле.

– Отлично. А потом я тебя увезу. Ты не хотела бы съездить в Италию?

На ее лице отразился восторг.

– Мы пробудем там столько времени, сколько ты пожелаешь. Вернемся, когда соскучишься по Англии, и тогда займемся важным делом.

Табита с недоумением на него посмотрела.

– Будем подыскивать дом для осиротевших детей. Ведь ты этого хотела!

Они обвенчались в небольшой церквушке в Брекенбридже, во второй половине дня первого апреля, в день дураков, всего две недели спустя после возвращения Табиты из Маргейта. Она слово свое сдержала и оставила учебный пансион лишь после того, как ей нашли достойную замену.

Мисс Бошан очень не хотелось отпускать Табиту, а Камилле Норкросс расставаться с подругой. Прощаясь, Табита пригласила их и еще нескольких учениц погостить в Уорикшир.

Свадьба по желанию новобрачных прошла скромно… Присутствовали леди Хантли, Люси и Пирс, а так же Шарлотта Эмили Карлайл, трех месяцев от роду, Амелия со своим мужем Майлзом. Табита на этом настояла, и, хотя Амелии, чтобы приехать, пришлось выдержать настоящую битву с матерью, благодаря решительной поддержке Майлза Амелия победила.

На свадьбу приехал преподобный Морвелл с супругой. К неописуемой радости Табиты, он согласился совершить обряд бракосочетания. После этого все вышли в сад. Табита, похожая на ангела в своем белом шелковом платье, под руку с Домиником подошла к Морвеллам. Они прибыли из Уилтшира всего пару часов назад, и она не успела с ними перемолвиться хотя бы словом.

– Спасибо! – сказала она, просияв. – Огромное спасибо за то, что приехали! Просто не верится, что вы отважились на такое долгое путешествие!

Миссис Морвелл обняла ее и крепко поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую.

– Такое событие мы просто не могли пропустить, моя дорогая девочка! Мы так счастливы за тебя, Табби!

Доминик обменялся крепким рукопожатием с преподобным Морвеллом и поблагодарил за проведенную церемонию. Однако священник сказал:

– Не надо благодарностей, вы сделали ее счастливой, а это для меня главное.

Доминик бросил взгляд на лучащееся счастьем лицо Табиты.

– Да, наверное, так оно и есть, – согласился он и, поправив у нее на волосах венок из белых лилий, добавил: – Но это не сравнится с тем, каким счастливым сделала меня она! Я самый счастливый человек на свете.

Так и прошел этот день. Словно в сказке. Столько было в нем веселья, радости, солнечного света и смеха. А позже в объятиях Доминика она вновь познала любовь и страсть, когда они снова и снова обретали друг друга, доходя до экстаза, и в огромном мире оставались только она и он, чтобы устремиться навстречу друг другу и на короткий и вечный миг слиться в любовном восторге.

День выдался не по-зимнему теплым. Иначе и быть не могло. Все прекрасно. Все замечательно в ее жизни. На выставке ее картины пользовались колоссальным успехом. Те, которые она решила продать, купили все до единой.

Табита незаметно выскользнула наружу и со ступенек галереи Ричмонд стала смотреть на реку, с улыбкой наблюдая за детьми, играющими на берегу, у самого края воды. Солнце утратило свою яркость и висело в небе довольно низко, а от деревьев тянулись длинные тени. В открывшемся ее глазам пейзаже Табита уловила незаметное простому взгляду очарование.

Она услышала за спиной шаги и, обернувшись, увидела Доминика.

– А я все думаю, куда ты запропастилась, – произнес он с улыбкой и обнял ее за талию. – Публика тебя не утомила?

– Нисколько, но внутри очень душно, и мне захотелось немного подышать свежим воздухом.

Хотя Табита и стояла к нему спиной, но даже не попыталась высвободиться из его рук.

– Я смотрю вон на тех детей, что у воды, – помолчав, сказала она. – Интересно, что же они там ловят – рыбок или головастиков?

– Судя по тому, как они это делают, не видать им ни рыбешек, ни головастиков.

Она повернулась к нему:

– Может быть, поучишь их?

– Только этого не хватало. Бродить по воде с драной сетью в руках.

Она рассмеялась:

– О да, это как-то недостойно!

– А достойно поцеловать тебя прямо сейчас на глазах у всей этой почтенной публики?

– Разумеется, нет!

Он тут же поцеловал ее в губы. Табита покраснела и бросила взгляд на ступеньки, ведущие ко входу в галерею. Там никого не было.

– Не пора ли нам возвратиться на выставку?

– Пора, – согласился он, но не выпустил ее из объятий и еще раз поцеловал. Потом наконец отпустил. – Пошли, – ласково сказал он. – Я только провожу тебя. Не то твои почитатели сочтут меня нахалом, поскольку я их лишаю возможности общаться с тобой.