Мои дорогие девочки - Эмма Берсталл

Виктория тоже встала. Она протянула Мэйв руку, но потом передумала и, наклонившись, легонько поцеловала ее. Мэйв не стала противиться. У нее были мягкие, пахнущие розами, щеки.

– Спасибо, что рассказали мне правду, – произнесла Виктория. – Мне жаль, что Лео причинил вам столько боли. Жаль, что так произошло!

Мэйв слабо улыбнулась:

– Вы заслуживаете знать правду. У вас приятное лицо. Желаю вам и детям всего самого доброго.

Виктория наблюдала, как Мэйв идет к двери, – невысокая женщина с прямой спиной и твердой походкой. Уже у двери она оглянулась, будто что-то вспомнила, и поманила к себе Викторию. Виктория торопливо приблизилась к ней.

– Вы ведь знали, что у него была сестра? – тихо спросила Мэйв.

Виктория округлила глаза.

– Сестра? Нет! Лео говорил, что он единственный ребенок.

Мэйв покачала головой.

– У него была сестра. Однажды он как-то раз говорил мне о ней. Его мать оставила ее в Австрии.

Снова загадки. Виктория не могла собраться с мыслями.

– Оставила? Но почему?

Мэйв пожала плечами:

– Не знаю. Он не объяснил и запретил говорить Эльзе, что я в курсе. Это был наш общий секрет. И никто никогда не упоминал о ней. Мне кажется, даже мои родители не подозревали.

– И что с ней стало? – поинтересовалась Виктория. – Она еще жива? Они поддерживали связь? Где она сейчас?

Мэйв открыла дверь и сделала шаг в темноту.

– У меня нет никакой информации, – промолвила она. – Я рассказала все, что знаю. Остальное зависит от вас.

Она повернулась и исчезла в темноте.

Четверг, 4 марта

Несколько недель Виктория была очень занята на работе. Помимо этого, она много времени уделяла Саломее и приводила в порядок дом. Решила избавиться от ненужных вещей – в основном, от того, что принадлежало Лео, и еще от всякой ерунды, которая набралась за многие годы. Виктория по натуре была запасливая и не могла позволить себе выбрасывать вещи. Хранила старые детские книги и игрушки, а ее собственная комната была забита одеждой, которую она ни разу не надела, и стопками журналов, в какие ни разу не заглядывала. Самым сложным было избавиться от одежды Лео. Но в одно свободное от работы утро Виктория открыла его шкаф и выбросила на кровать костюмы, пиджаки, сорочки, кашемировые джемпера, шелковые галстуки и кашне – он был настоящий денди, и около десяти пар сшитых на заказ туфель. Она сдерживалась, чтобы не начать рассматривать вещи, и, осторожно прикасаясь к ним, старалась не вдыхать запах и не прижимать к себе.

В тот вечер, когда Ральф пришел из школы, Виктория попросила его посмотреть одежду отца и оставить себе то, что понравится. Сын вышел, держа в руках несколько галстуков, три бледно-голубые сорочки, еще одну сорочку в тонкую фиолетовую полоску и пару джемперов. Больше он не стал ничего брать. Костюмы его не впечатлили. Сказал, что никогда не наденет то, что не в его стиле.

Судя по всему, необходимость разбирать одежду отца нисколько не тронула Ральфа. Он вел себя так, словно мать каждый день просит его сделать нечто подобное. Но Виктория понимала, что сын намеренно так поступает, чтобы огорчить ее, и, к своему удивлению, заметила, что уже не так сильно переживает. Она начала привыкать к безразличию сына, и оно даже принесло ей облегчение. Теперь он не мог сильно ранить ее.

Когда Ральф ушел к себе, Виктория сложила одежду в черные пакеты для мусора. Она справилась сама и не стала просить детей о помощи. Позднее она перебрала свой гардероб и, с удивлением обнаружив в глубине шкафа множество вещей, о которых забыла, выбросила все, что ни разу не надевала в течение года. Шкаф освободился на две трети, и занятыми оказались только два ящика из пяти. Пустые вешалки, на которых когда-то висела их с Лео одежда, и свободные шкафы почему-то подняли настроение Виктории. Она перенесла все пакеты в гостиную. Прислонившись на мгновение к отполированному деревянному обеденному столу, оглядела стены и полки и поняла, что нет никакой причины, почему она должна хранить украшения и картины, которые ей никогда не нравились. Для начала Виктория выбросила уродливые серебряные подсвечники, которые Эльза подарила им на Рождество. Ее взгляд упал на еще один подарок от матери Лео – фарфоровый чайный сервиз, она им практически не пользовалась. Но Виктория не стала трогать его, решив, что для одного дня достаточно.

Ральф в кухне готовил себе еду. Холодильник отчаянно сигнализировал о том, что его дверца давно открыта. Судя по запаху, на гриле что-то уже подгорало.

– Я купила стейк, – приветливо сообщила Виктория, закрывая дверцу холодильника и наливая чайник. – Думала, что мы приготовим его на ужин.

Ральф снял с гриля два тоста с сыром и сел за стол, сдвинув на край ноутбук Виктории.

– Я ухожу, – сообщил он, не глядя на мать.

Она подняла брови:

– Опять?

– Да. – Отрезав кусок тоста, Ральф сунул его в рот. – Опять.

Мэдди тоже разбирала вещи в доме: что-то выбрасывала, а остальное постепенно складывала в огромные картонные коробки, которые ей предоставила фирма, занимающаяся переездами. Дом она продала быстро и очень радовалась этому, даже несмотря на то, что пришлось снизить цену. Однако ей удалось купить небольшую светлую квартиру с двумя спальнями недалеко от Голдхок-роуд. Кредит все-таки пришлось взять, но небольшой.

Квартира состояла из большой кухни-гостиной, ванной комнаты с современным оборудованием и двух спален в задней части. Окна будущей спальни Мэдди выходили на вымощенный булыжником задний двор площадью около тридцати футов, так что у Фиби все-таки будет свой сад.

Мэдди ухватилась за данный вариант в том числе и потому, что квартира была свободна и они могли переехать практически сразу. С Джесс она уже распрощалась. Это было трудным, но единственно возможным решением. У Мэдди не хватало денег на квартиру с тремя спальнями в этом районе, и она понимала, что помощь Джесс ей больше не требуется. Как фрилансер она работала мало, успевала сделать все, что нужно, пока Фиби находилась в школе, и няня стала роскошью, которую она не могла себе позволить.

Без постоянного дохода уровень жизни Мэдди стал меняться с пугающей быстротой. Она продала «БМВ», заменив его на старый красный «форд фиеста», а оставшиеся средства использовала для оплаты кредитов по карте. И все же у нее по-прежнему оставались неоплаченными счета за газ, телефон, воду и электричество, а также муниципальный налог. И теперь Мэдди с нетерпением ждала, когда банк выдаст ей наличные, оставшиеся от продажи дома. Тогда она рассчиталась бы со всеми долгами. Эта перспектива была настолько привлекательной, что Мэдди решила больше не переживать из-за продажи своего чудесного дома. Гораздо хуже иметь долги и жить в постоянном страхе, что к тебе в дверь постучат кредиторы. Письма и звонки с напоминанием о долге уже начали поступать. Кредиторы очень быстро проведали о том, что ее финансовая ситуация изменилась. Мэдди казалось, будто от края пропасти ее отделяют всего несколько шагов, и ради Фиби она была настроена не сделать их.