Кукла дядюшки Тулли - Шэрон Кэмерон

Я по очереди посмотрела на них, и они покачали головами. Поза мистера Локвуда не изменилась. Казалось, он сейчас просверлит во мне дыру. Я посмотрела в сторону и встала.

— Тогда я иду за миссис Браун и затем приступаю к своим обязанностям в доме. Святой отец, вы не были бы так любезны передать мои слова остальным?

— С удовольствием, мисс Тулман. — Он улыбнулся. — И добро пожаловать в Стрэнвайн! Прошу прощения за то, что приветствие приходит так поздно.

— Большое вам спасибо. — Я присела в книксене и пошла прочь, стараясь не смотреть конкретно ни на кого из них.

Миссис Джеффрис шла следом за мной. Я могла только надеяться, что мои ноги не очень заметно дрожат.

Они продолжали иногда подрагивать весь вечер, а с ними заодно и мои руки. Я сидела вместе с миссис Браун в лазарете, сложив руки под складками юбки Мэри; мы решили любой ценой соблюдать порядок в этой ситуации, насколько это было возможно. Мэри была с нами и чуть не удушила меня в коротких яростных объятиях, а затем ушла в дом помогать миссис Джеффрис обустраивать комнаты для временных жильцов.

Нижнее крыло дома было частично затоплено, коридор в бальный зал тоже оказался залит водой, и она там даже поднялась еще больше, и кроме того, я не хотела, чтобы кто-то находился поблизости от комнат Марианны — там был дядя, — или где-то рядом с собором, который я уже про себя считала могилой. В конце концов мне удалось узнать приблизительное число семей, которые будут ночевать в Стрэнвайне — от пятнадцати до двадцати. В большинстве случаев комнаты были небольшими, но зато с крышей и с очагом, а у людей из Нижней Деревни вообще ничего не оставалось.

Вторая половина дня была посвящена приготовлению похлебки, котел за котлом, и я сама не съела ни капли оттуда. Когда закипал четвертый котел, меня начало трясти с ног до головы, что-то похожее я испытывала и раньше, только гораздо сильнее. Я скрылась в комнате с орнаментами, рухнула там на диван и в одиночестве боролась со своими судорогами. Прошла четверть часа, и я наконец перестала бояться снова погрузиться в это страшное черное забытье. Я не знала, произошло это от нервного истощения, от страха или от того, что моему организму не хватало привычных ингредиентов в чае. Или же мое чувство вины было настолько сильным, что я заболела от него.

Уже стемнело, когда я поставила вымытый котел вверх ногами на полотенце обсушиваться и вышла из кухни в сад. Все мое тело ныло от усталости. Пока я мыла посуду, я думала о своем будущем, и от этого устала еще больше. В ночном саду, казалось, царило оживление — яркий свет луны, движущиеся тени и какие-то ночные перешептывания, и тут я вдруг поняла, что одной из теней был Лэйн. Я слышала его приближающиеся шаги по гравию, но не могла поднять на него глаз и только смотрела, как его заляпанные глиной башмаки остановились рядом с моими. Я молчала, боясь получить от него очередную порцию боли, и так мы оба стояли и разглядывали капустную грядку.

Спустя вечность он разомкнул губы и сказал:

— Прошлой ночью мне в достаточно туманной и размытой форме пригрозили, что если я еще хоть раз осмелюсь сказать тебе грубое слово, из-под земли вылезет дьявол собственной персоной и утащит меня за собой прямо в адское пекло.

Я не смогла сдержать смеха.

— Твоя тетя просто сокрушительна в своей любви, так же, как и в ненависти.

— Это точно, — пробормотал он и сунул руки в карманы. — А ты хорошо справилась сегодня, в деревне. Локвуд потом все утро провел в каком-то очень тяжелом разговоре с мистером Купером. А еще мы разыскали трех бывших шахтеров. Они сейчас бьются над системой осушения.

Порыв ветра закачал ветви в саду.

— Значит, опиум? — сказал наконец он.

— Угу.

— Все это время?

— Ага.

— Получается… на вечеринке тебе просто подмешали слишком много?

Я вздохнула.

— И это делал Дэйви… Элдридж заставлял его…

— Да.

Казалось, его ярость наэлектризовала воздух вокруг. Я буквально ощущала ее прикосновения на коже, словно разряды.

— Почему? — вдруг тихо спросил он.

Я подробно рассказала ему о том, что видела в подполе, о порохе и запахе, гироскопе и рыбе. А еще о том, что Бен говорил о броненосцах и Париже.

— Мелкий порох, ты говоришь. И хлопковый пух. И ты всерьез считаешь, что рыба должна была… взрываться?

— Я уверена.

Лэйн провел рукой по волосам, вероятно, вспоминая взрыв в канале.

— Папа бывал во Франции, — сказал он. — И в последний раз тогда, когда как раз началась война. Ты хоть понимаешь… Ты осознаешь, что в этой ситуации флот — это все? Если бы у Франции были корабли, которые мы не смогли бы потопить, или они ухитрились потопить все наши, то сейчас мы с тобой говорили бы на французском?

Мне вспомнилось лицо Бена, когда он говорил о том, что все хорошие идеи получают достойное вознаграждение.

— Думаю, он рассчитывал стать очень богатым.

— Почему тогда было просто не забрать эту проклятую рыбу? Ведь все знают, что он часто бывал один в мастерской.

Меня тоже это беспокоило, но при упоминании о разговорах на французском меня вдруг осенило.

— Ты пишешь письма на французском?

Он нахмурил свои угольные брови.

— Ну да, могу, и неплохо. Только вот я уже давно никому никуда не писал.

— Мэри как-то сказала мне, что от нас уходят письма на французском. Я сначала подумала, что это ты, но… Теперь я понимаю, что это он писал кому-то и, возможно, этот кто-то собирался приехать сюда, в мастерскую, например.

— Сейчас в ней уже нечего смотреть.

Я в сотый раз ощутила горечь сожаления и раскаяния. Превозмогая боль, я заговорила дальше:

— Может быть, он рассчитывал, что если одна из игрушек дяди пригодилась ему, то может появиться еще одна, а потом еще. Он так переживал за то, чтобы дядя Тулли остался, чтобы в Стрэнвайне все шло своим чередом, чтобы я не смогла сделать то, за чем меня отправили… Он часто мне об этом говорил.

— Правда?

Я почувствовала, что это непростой вопрос и что у него серьезная подоплека, но ответить не могла. Лэйн, конечно же, и сам знал ответ. Лэйн скрестил руки на груди и нахмурился, глядя на капусту.

— Тебе следует знать, что мы его еще не нашли. Он мог опуститься на дно до того, как обрушилась стена. Я его не видел, хотя вода была очень мутной.

Я ничего не ответила. Мне не хотелось вспоминать о том, как я стреляла.

— Я расскажу обо всем мистеру Бэбкоку, как только он доберется сюда.

Да, мистер Бэбкок. Он точно будет знать, как лучше сделать. А еще он обещал, что вернется раньше, чем истекут мои оговоренные тридцать дней. Но этот срок наступил и уже прошел, а его все не было. Обещания он не сдержал.