Ковер царя Соломона - Барбара Вайн

– Я ведь говорил тебе, что был психологом. Знаешь, они все сумасшедшие. Если бы ты прочитала о Фрейде, что он вытворял что-то подобное, например, разгуливал по Вене с человеком, одетым медведем, ты бы не удивилась, ведь так? Почему же мне ты не веришь?

– Я верю, – промямлила Алиса. – Просто мне кажется это странным.

– Все правильно.

Он встал и взял бутылку с виски. Скрипачка протестующе забормотала и попыталась даже прикрыть свой стакан, но Аксель механически, словно поворачивал ручку двери, взял ее за запястье и отодвинул ее ладонь. В стакан полилась вторая порция. Алиса смотрела на него снизу вверх, захваченная его темно-голубым гипнотическим взглядом, как уже случалось в предыдущие их встречи.

– Можно тебя спросить кое о чем? – затаив дыхание произнесла она.

– А если я не отвечу?

– Не думаю. Где ты взял номер моего рабочего телефона? Джарвис не мог тебе его сказать, у него у самого его не было. Названия конторы он тоже не знал, только то, что она находится рядом со зданием, в котором проходит вентиляционная шахта подземки. Ты же знаешь, он с ума сходит по всяким поездам и метрополитенам. И с Томом ты тогда еще не был знаком. Ты ведь даже не знал, что Джарвис сдает комнаты.

Джонас не опустился обратно на стул, а остался стоять, опершись руками о стол. Когда она назвала имя Тома, то заметила, что его пальцы сильнее вдавились в деревянную столешницу и костяшки побелели. Он молчал.

– Извини, Аксель, но я хочу знать, – настаивала молодая женщина.

– Я проследил за тобой, – его голос казался теперь мягким, хрипловатым и задумчивым. – Проследил за тобой от «Школы».

Значит, в метро тогда действительно был он.

– Ты следил за мной?

– А почему бы и нет? – мужчина чуть улыбнулся. – Чем ты, собственно, недовольна?

Голова кружилась. Алиса отставила стакан:

– Не хочу больше пить.

– Ты сердишься на меня? – спросил он беззаботным тоном, в котором звучало только любопытство.

– Нет-нет, я не сержусь! Просто я тебя не понимаю. Не знаю, чего ты хочешь, не представляю даже, что ты сделаешь в следующий момент.

– Я хочу тебя, – ответил Джонас.

Он пододвинул свой стул, сел, протянул руки к своей подруге и начал поглаживать ее предплечья, слегка сжимая их сквозь толстую зимнюю одежду. Было глупо по-прежнему оставаться в этом наряде, но в комнате, несмотря на включенный вентилятор, до сих пор было холодно. Скрипачка немного отвернулась от Акселя, склонив голову. Тогда он сделал то же, что и в первый раз, когда поцеловал ее: взял рукой ее лицо, проведя пальцами по коже, ощупывая каждую косточку, словно был слепым. Его собственное лицо приближалось к ней, все ближе и ближе, пока губы не прикоснулись к ее губам, пока еще не целуя, а только дотрагиваясь.

Алиса не могла больше терпеть эту тяжелую одежду, она развязала шарф и расстегнула пальто. Язык Джонаса прикоснулся к ее губам и раздвинул их. Он оказался шершавым, как у кота. Аксель удерживал ее за шею, легко и мягко, его пальцы ласкали тонкую нежную кожу у нее за ухом. Женщина почувствовала нарастающую слабость, и ее кости стали похожи на ненатянутые струны. Поцелуй был медленным, изучающим, почти без нажима, как бы бестелесным, а их губы были словно сделанными из шелка. Алиса вдруг обнаружила, что сползла вниз на этом дурацком жестком деревянном стуле.

Аксель распахнул ее пальто, расстегнул кардиган, а потом – блузку и чутко, нежно, не прикасаясь к коже, начал раздевать ее, как профессиональная горничная. Когда она почувствовала наконец его пальцы, они оказались волшебно теплыми в этой холодной комнате. Он целовал ее грудь, скользил губами по коже, а затем взял ее груди в ладони – нежно, будто прикасаясь к цветам. Алиса нашла в себе силы произнести:

– Пойдем в твою комнату.

Позже она подумала, что все было похоже на сказку или на миф, в котором чары разрушаются единственным неверным словом или запретным действием. Психея смотрит на спящего Эроса и проливает из лампы раскаленное масло. Юная принцесса спрашивает у мужа, куда он уходит по ночам. Всего лишь слова, но их оказалось достаточно, чтобы момент был упущен, наваждение разрушено.

Она не проливала масла, не нарушала запретов, она просто заговорила о том, что ей представлялось разумным и необходимым. Она не могла не произнести этих слов. И Аксель поднял голову и застыл. Потом он запахнул ей одежду на груди и коротко обнял ее за плечи, прижавшись на миг щекой к ее щеке. Небрежность и скупость этого жеста должны были бы сразу все объяснить ей. Но она находилась в ином мире, унесенная туда на крыльях желания, и не могла ни о чем думать, не способна была даже глубоко вздохнуть. Пока Джонас вел Алису к двери, она приникла к нему. Его рука лежала на ее плечах, обнимая, но рядом с дверью он убрал руку. Провел пальцем по ее губам и открыл дверь.

Там до сих пор было темно. Дети ушли. Дом был тих, может быть, даже пуст, но Алису это не интересовало. Напротив них находилась дверь «пятого класса» – другая комната Акселя. Он взял ее за руку. Женщина заметила, будучи не в силах поверить своим глазам, что он улыбается ей и качает головой. Он гладил ее руку, как делают, когда утешают ребенка.

– Не здесь, – сказал он. – Мы не можем здесь. Ведь внизу Том.

Скрипачка могла только смотреть на него.

– Подумай сама. Будь ответственной. Это не может сейчас произойти, только не в этом доме, – шептал он. – Ты сама поймешь, если хорошенько подумаешь.

К женщине вернулся дрожащий голос:

– Как я могу думать?

– Не при твоем болящем Томе, Алиса.

Мужчина снова слегка погладил ей руку и отпустил ее. Они уже не касались друг друга – кажется, он отступил на шаг.

– Так все станет грязным. Все очень легко может стать грязным, а мне бы этого не хотелось. Мы найдем другой путь.

– Как? – прошептала она.

– Мы все преодолеем, – сказал Аксель, глядя вдаль, как если бы говорил о каком-то благородном подвиге.

И оставил ее стоять там одну. Она не в силах была поверить, что он вот так уйдет, бросит ее, но он это сделал. Пересек коридор, подошел к двери пятого класса, повернул ручку. На краткий миг Алиса понадеялась, что Джонас передумал, что сейчас он обнимет ее и увлечет внутрь. Но он, не оглянувшись, шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Призрак улыбки на его лице скрипачка, вернее всего, только вообразила.

Ей хотелось стучать в эту дверь и вопить во все горло. Но вместо этого она спустилась по лестнице. Алиса знала, что через несколько минут должна идти к Тому – по крайней мере, не позже чем через полчаса. Но не сейчас, сейчас она не могла. Она пошла в «кабинет директора» и упала на кровать.

Это была одна из призрачных станций, «Мальборо-роуд», а может быть – «Лордс», находившаяся в конце линии Метрополитен, если двигаться в северном направлении. Кроме платформы и стен, от нее давно ничего не осталось. Стены, впрочем, когда с них сняли карты, таблички, разноцветные афиши и рекламные объявления, ничем больше не напоминали о метро. Вялое январское солнце едва освещало рельсы, а грязные бетонные конструкции приняли в его лучах благородный серый оттенок.