Хвост Греры - Вероника Мелан

Это сделала Грера. Прощальный подарок, скрытый от глаз. Заточила для меня умение управлять временными кольцами в невидимую колбу. Наверное, на случай грозящей мне смертельной опасности, чтобы, когда (или если) наступит безвыходная ситуация, колба треснула и поделилась нужной информацией. Ведь сама Грера далеко.

Колба треснула, когда Лиам нанес удар, когда погрузил в стресс…

Вероятно, знание об управлении временем могло во мне не проснуться никогда, могло остаться не впрыснутым в мозг еще много лет, но совершенная мной ошибка – прыжок в запрещенный сектор СЕ – всё изменила.

Кольцо в прошлое, кольцо в будущее. И не на минуту, а на более продолжительный срок…

«Спасибо!»

Не знаю, услышит ли она…

Понимание о том, что я, еще даже не попробовав, это умею, наполняла тихим восторгом. Возбуждением, радостью и страхом. Я боялась быть «обычной»? Мне это больше не грозило. Я вообще не знала, что именно теперь мне грозило с подобным «талантом», о котором не собиралась пока распространяться.

И да, Лиам поднялся наверх спустя минуту.

Наклонился, поцеловал в щеку, вдохнул воздух рядом с моей кожей. После сел в кресло у кровати, придвинутое близко. Всмотрелся в меня двойным взглядом – внутренним и внешним, очень аккуратно «считал» ауру, разложил на составляющие. Если и заметил «неладное», то виду не подал.

– Как ты себя чувствуешь?

Я чувствовала себя замечательно. Как тот, кому обещали, что крыльев больше не будет, но они есть. Сложные, непостижимые и оттого еще более интересные. Лежат, сложенные за спиной, ждут своего часа.

– Хорошо.

До сих пор помнилось, как он исторгал из себя напряженными мышцами черный нефтяной пар – удивительное зрелище, завораживающее. Удивительный мужчина, с которым мы за короткий срок прошли больше, чем иные пары проходят за жизнь.

– Кофе?

– Да, кофе.

Его глаза потеплели; плита отошла. Иногда шрамы напоминают о силе, не о слабости.

Куда бы еще деть свою неуместную радость, которая блуждает по моему лицу, как парусник под ветром?

Он наблюдал за мной долго – всегда любящий мужчина, всегда СЕшник.

– Ты ни о чем не хочешь мне сказать?

Голос спокойный, вкрадчивый. Конечно, он заметил неуместные чувства – слишком яркие для тихого и нежного утреннего момента.

– Я? – я улыбнулась. – Хочу.

Его голова, склоненная набок.

«Начинай».

– О чем же я хочу тебе сказать? – Прикидываться интересно, прикидываться опасно, и это добавляет жгучего перца в кровь. – Может, о том, что ты сегодня, как и всегда, великолепен?

Мягкий ответ:

– Не то.

«Тогда, может это».

– Прости, что потеряла тот пакет…

«Который хотела тебе передать».

– Он не важен. Я всегда могу заказать копию.

«Выходит, зря старалась…» Только совсем не зря, как вышло.

– Хм, тогда, может, о том, что я всегда мечтала сделать тебе минет в машине, попросив предварительно проявить белую форму уровня СЕ?

«А ты фетишист, оказывается».

«Как и ты».

«Не то».

– Может, – я закусила губу, – я забыла сказать тебе «да», когда ты надевал на мой палец кольцо? И еще о том, что очень счастлива быть твоей женщиной?

Прозвучало тихо, честно и очень проникновенно.

На эту фразу нельзя было сказать «не то». Потому что это было «то», очень «то», хоть и на другую тему.

– Что я люблю тебя? – Если уж лить счастливый мёд, так до конца. – И буду любить всегда.

Нужно же однажды это сказать и не получить кулаком по лицу.

Карра помнил о нашей пережитой боли. И я знала, что вместо обратного признания, которое ему хотелось произнести, ему пришлось ударить любимую женщину.

– Не то?

Долгая пауза.

– Это… то.

Я все-таки виртуально уложила его на лопатки. Он позволил на секунду так думать.

«Хоть и не то». Хитрая, непокорная, как Грера, – читалось в его глазах.

– Значит, с остальным мы разберемся позже, так?

Лиам отступил. Ему не нужно было давить, ему этого не хотелось. Ему хотелось другого – вдохнуть меня снова, обнять, стать со мной «одним».

– Так, – кивнула я едва слышно.

– Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять, да?

– Да.

– В любой ситуации.

– Знаю.

Я его не обманывала. Он тот, кто вытащит из любой задницы, кто не позволит моей ладони выскользнуть из своих пальцев. Он со мной до конца.

– Хорошо.

И он поднялся с кресла для того, чтобы наклониться надо мной, чтобы позволить себе слишком долгожданный поцелуй, чтобы откинуть прочь одеяло.

«Люблю» – это то, чем он звучал, то, что он источал, то, что скоро вновь мягко разденет меня уже раздетую, проникнет в каждую клетку, а после укроет собой. И это будет волшебно.

А касательно моего нового умения… Разберемся. Быть может, вместе, быть может, отдельно.

Время покажет.

Конец. Почти.

Финальные кадры под титры «фильма».

Кейна.

Я все-таки пошла на курсы.

По крайней мере, на вводное занятие. И теперь, лежа подбородком на руках поверх парты, все яснее осознавала – мне это неинтересно. Все эти объективы, камеры, фокусное расстояние, глубина резкости…

Во мне самой теперь развивались куда более интересные процессы, нежели чужое «фокусное расстояние» – я начинала видеть мир иначе, объемнее. Колба, раскрошившаяся внутри меня на СЕ, продолжала выдавать знания в той последовательности, в которой заложила их проницательная Грера – одно за другим. Изменялось мое зрение, восприятие звука, способность чувствовать свойства объектов. Почему-то казалось, что совсем скоро я начну ощущать их «суть». Что бы это ни означало. Оставаясь Кейной-человеком, я со сдержанным восторгом наблюдала за стадиями собственного «разворота», как за увлекательным фильмом. И нет, кольцевать время я пока не пробовала – для всего свой час. Правильный. Я пойму – когда.

Стоящий у доски лектор обладал приятной наружностью – мужчина лет тридцати, с бородкой, в джемпере и брюках, – но его монотонный голос вгонял «студентов» в дрему. Подоконник уставлен цветами; в классе тихо. За окном ясная, солнечная осень.

Оказывается, я прыгнула в двенадцатый квадрат, квадрат 12Z, если быть точной. И в нем действительно не существовало ничего, кроме живой материи, которая, по словам Лиама, хорошо стабилизировала пространство. Если ее не трогать. В беспокойном же состоянии, то есть при возникновении органических объектов, микроскопическая субстанция моментально превращалась в агрессивный яд. В эту зону даже Комиссионеры не входили без скафандров; людей в двенадцатом, конечно же, не бывало вовсе… «Повезло мне». Повезло на самом деле, потому что мой поход не закончился удушьем, как мог бы.