Война колдунов и драконов - Патриция Рэде

— Да? — Сюз застыла на миг, будто задумалась, — Да! — согласилась она, — Это неприятно. И все же, что вы собираетесь делать? — Ящерка уперлась в нас круглыми блестящими глазками.;

— Я стану принцессой Казюль, — не задумываясь, ответила Шиара.

Сюз подпрыгнула и плюхнулась на стол, едва не угодив в чашу с клюквенным желе.

— И-ии, ги-ии, — пищала она. — Как это случилось?

— Мама предложила, — объяснил я и посмотрел на Шиару, — Но я думал, ты еще не решилась.

— Решила только что, — твердо проговорила Шиара, — Дома скучно, а так я могу многому научиться. И… — она лукаво покосилась на меня, — и, может быть, узнаю волшебный способ обходиться без вежливости.

Что мне оставалось делать, как не улыбнуться? Конечно же, Шиара шутила насчет вежливости. И спрашивать— то не стоило. Вместо этого я сказал:

— Рад, что ты решила остаться.

— Он рад! — пропищала Сюз. — И вправду рад! Изумительно!

Смеется она надо мной, что ли? Но обдумать это, переспросить или обидеться я не успел. Как раз в этот момент отец, мама и Казюль встали, и все остальные затихли, король оглядел всех, улыбнулся и начал говорить.

Сначала он поблагодарил каждого, кто помогал в долгой борьбе с колдунами, а потом представил своим гостям маму, назвав ее своей женой Симорен и Королевой Заколдованного Леса. Все драконы, эльфы, гномы, все остальные лесные жители и все другие существа заапло-дировали, захлопали, зашлепали лапами, руками, крыльями, закричали, зарычали, завизжали, а некоторые громко защелкали клювами. Шум поднялся невероятный. Король коротким жестом утихомирил всех и представил своего сына, то есть меня. И мне пришлось встать и раскланяться во все стороны. Снова раздались приветственные возгласы. Я немного растерялся и стал извиняться. После этого Казюль сказала, что драконы рады были помочь королю. Больше она ничего не сказала, и все стали наперебой разговаривать друг с другом. Вся эта церемония заняла совсем мало времени, что, по правде, удивило меня. Я думал, что речи на пирах бывают длиннее и торжественнее.

Но пир все равно длился дольше, чем я мог себе представить. Шиара все же вскоре ускользнула, сказав, что идет поговорить с дракончиком и поискать Лунную Ночку. А я остался за столом. А что было делать? Каждый раз, как я пытался встать, кто-то новый подсаживался и начинал долгие расспросы. Очень я устал, но из вежливости не двигался с места и был несказанно рад, когда пир подошел к концу.

Еще несколько дней оживленная суета и лихорадочное веселье не стихали. Но вот эльфы, гномы и драконы, участвовавшие в битве с колдунами, разошлись, разлетелись, разбежались по домам, и все начало затихать и улаживаться. Морвен и Телемайн пока решили задержаться. Плечо чародея еще не совсем зажило, и Морвен ни за что не соглашалась пуститься в дорогу, пока Телемайн не поправится окончательно.

— Это просто странно, — ворчал за завтраком Телемайн на третье утро после битвы. — Я совершенно свободно могу путешествовать с рукой на перевязи. В конце концов, для ходьбы нужны ноги, а они у меня в полном порядке. Обе.

— Ага, — ехидно поддакивала Морвен. — И каждой из них ты можешь споткнуться о камень или угодить в яму. И непременно упадешь на больную руку. Согласен?

Телемайн надулся.

— Совершенно не согласен, — буркнул он.

— Можешь не соглашаться, но два дня тебе придется еще побыть здесь в замке. — Морвен потянулась к корзинке со свежими булочками, — Два дня и ни минутой меньше!

Мама удивленно подняла брови.

— Почему вы так спешите? Разве мы недостаточно гостеприимны?;

— Нет, конечно, нет… но… Симорен, мне еще столько нужно сделать, чтобы приготовиться к свадьбе.

Я ничего ни о какой свадьбе не слышал, но на всякий случай старался не поднимать глаз на Шиару. Все изумленно молчали. Потом отец спросил:

— Какая свадьба?

Морвен улыбнулась:

— Телемайн и я собираемся пожениться.

— Что-о? — в один голос воскликнули все мы, но наш возглас буквально потонул в хоре изумленного мяуканья. Кошки Морвен угрожающе выгнули спины, возмущенно подняли хвосты и негодующе встопорщили усы.

— Да, да, пожениться! — обернулась к ним Морвен, — И вашего разрешения никто спрашивать не собирается.

Кошки недовольно зашипели, но под строгим взглядом хозяйки вскоре утихомирились, отошли в угол и там еще долго нашептывали что-то одна другой, раздраженно подергивая кончиками хвостов.

Морвен несколько мгновений наблюдала за ними, потом кивнула и повернулась к столу.

— Ничего, постепенно привыкнут к этой мысли и смирятся.

— Э-ээ, поздравляю вас обоих, — наконец спохватился я.

Отец внимательно поглядел на маму.

— Симорен, — спросил он, — ты знала об этом?

— Не совсем, — загадочно ответила мама и улыбнулась.

— Понимаю, — несколько растерянно проговорил отец, покачивая головой, — Ну, поздравляю.

— Спасибо, — ответил Телемайн и потянулся больной рукой к блюду с мясом, но Морвен взглянула на него так же строго, как на кошек, и сама положила на тарелку смущенному чародею добрый ломоть ветчины.

Через два дня Морвен возвестила, что рука Телемайна окончательно зажила, и они могут отправляться в дорогу. Она пообещала пригласить всех и даже драконов на свадьбу, и с этими словами ведьма и чародей покинули замок. За ними тянулась длинная цепочка ворчащих кошек.

Самой последней уходила Казюль, а с нею и Шиара. Я немного растерялся, услышав об этом. Казюль, конечно, живет в Утренних Горах, а Шиара теперь ее принцесса, но мне почему-то казалось, что ей не обязательно постоянно жить в драконьих пещерах. Конечно, это глупо, но очень уж не хотелось расставаться с Шиарой.

Отец, мама и я вышли их проводить. Мама дала Шиаре несколько дельных советов, а отец напомнил, что вежливость, в особенности с драконами, никогда не мешает. Потом отец и мама отошли с Казюль в сторону, продолжая о чем-то говорить. А мы с Шиарой остались наедине. Шиара посмотрела мне прямо в глаза и медленно проговорила:

— Сама не знаю, хочу ли я этого на самом деле, — Она помолчала и добавила: — Неужели король считает, что я такая грубая и невежливая?

— Нет, он просто предупреждает, что с драконами надо быть помягче, — осторожно сказал я.

— Ладно, посмотрим… Лунная Ночка! — Шиара наклонилась, чтобы взять на руки кошечку, которая уже сунула, нос в один из узелков, лежащих на земле грудой.