Оборона дурацкого замка. Том 5 - Макар Ютин

— "Вы заставите меня умереть на чужбине, лишенным всех утешений и, вместо всякого почета, брошенным в помойную яму, в то время как вас на моей родине будут сопровождать все возможные почести", — Продекламировал Саргон уже более внятным тоном прямо на ухо Ваню.

— Крик души Руссо к Вольтеру. Такова судьба всех людей, борющихся с неравенством во имя равных людей, выясняющих, кто же из них равнее, — Оруэлл должен был написать "ферму животных" лет на пятьсот раньше.

Он засмеялся безумным смехом, а затем продолжил:

"Я доказал, что ни один из пороков, приписываемых сердцу человеческому, исконно ему не свойствен". Знаешь, что ответил на это фернейский отшельник? Ха! "Ты этого отнюдь не доказал". Если это не так, то почему все вывернулось маленькой трагедией?

— В этом вся проблема и все спасение. Да… — Тише повторил он, — Вся проблема и все спасение.

Ноги окончательно отказали старику уже у порога, на спуске. Они рухнули вниз по ступенькам, покатились по лестнице в зал. Как ни странно, внутри еще оставалось достаточно кислорода, чтобы старик мог вдохнуть побольше воздуха, осторожно завозиться на полу. А потом отпрянуть в сторону, когда его глаза поймали на себе пустой взгляд хихикающей, совершенно целой и невредимой элами.

Она оказалась безумна. Окончательно и бесповоротно. Краткий контакт с душой Саргона позволил их разумам соприкоснуться, обменяться знаниями. Не более, чем одной десятой, но Айре хватило и этого. За короткое мгновение она успела осознать весь масштаб не только личности перед ней, но и бесконечного превосходства потока информации иного мира над ее собственным убогим существованием лягушки в колодце.

Милосердное тело моментально погасило ее разум.

— Вот поэтому, счастье — в неведении, — Саргон сказал это еще в полузабытье, не осознавая толком, что он делает и где находится. Лишь потом дымка перед глазами начала постепенно рассеиваться, очертания просторной гостиной, книжных стеллажей и кресла перед камином начали уходить, распадаться на отдельные не связанные между собой фрагменты. Пока его взор окончательно не прояснился, не окинул взглядом подвал с телами его друзей и соратников.

Осознание ударило по телу душной волной, слезы сами брызнули из глаз, горло сжал горький, отчаянный спазм.

"Снова. Я подставил, убил, позволил им погибнуть. Снова".

Крик не успел вырваться из раскрытого рта, когда милосердный удар кинжалом оборвал жизнь Саргона.

Темно. Темно и душно. Первые ощущения, которые он испытал после истощающего забвения Time is Alter. Его непонятная способность всегда оставляла после себя усталость, опустошенность, пугала и путала мозг сумбурной двойственностью. Приглушались эмоции, накатывала хандра пополам с черной меланхолией, тянула горечь на корне языка.

Однако сейчас упадок сил вместе с негативной разрядкой являлись настоящим спасением. Злость, раздражение, непонимание, обида и тянущая желудок тревожность уходили, заменялись более привычным ощущением разбитости. Но и оно не держалось долго, изгонялось гормонами свежего, отдохнувшего тела новой временной линии.

Негатив словно растворился в окружающей темноте, выходил из него вместе с каждым выдохом, вытеснялся из организма порцией морозного воздуха казарменных сквозняков. Бегающие мысли обрели структуру, сердце вернуло привычный ритм. Следом накатило облегчение от спокойной, неторопливой тишины. Место за закрытыми глазами отличалось перечной сентиментальностью, словно старый, покосившийся дом из детства.

Он потянулся за этим ощущением, сделал глубокий вдох, будто перед погружением в холодную воду, а затем открыл глаза. Серые тона барака разбавлялись слабыми проблесками света, бликами на стойке с оружием, темнеющими силуэтами спящих сокомандников.

Саргон застонал. Память возвращалась кусками, тошнотворной аппликацией, насильно вставляемой в мозг. Ощущение незавершенности, вырезанного куска откуда-то изнутри головы зудящим несоответствием кололо его сознание.

И не только его.

Тело выгнулось дугой, Ци внутри начала кипеть, двигаться, бешено циркулировать по организму. Ток внутренней энергии стал изменяться, перестраивать свою структуру и коммуникации под нее. Пробудились доселе спящие мелкие каналы в груди и межреберье, Ци стала ощущаться плотнее, гуще, воздух вдруг начал поступать в организм настолько быстро и мощно, что голова закружилась от избытка кислорода.

Эти и десяток, сотня других, более мелких изменений терзали тело юного практика, заставляли его сдавленно хрипеть от боли, спазматически улыбаться от внезапной эйфории, пучить глаза от жжения, конвульсивно двигать пальцами и целыми конечностями, которые теряли чувствительность.

Он не знал, сколько это продлилось. Казалось, пошедший вразнос организм сейчас окончательно сломается от пугающего резонанса внутри. Полностью доканает то немногое, что все же оставалось в целости после незрелых экспериментов Саргона. Однако, вскоре ощущение битого стекла и трещин в теле исчезло, сменило направленность. В бушующей энергии появилась некая структурированность, цель.

Поток начался на четвертом межреберье, горячей волной поднялся к третьему межреберью, добрался до плеча, прошел по центру его внутренней части, двинулся дальше через локтевой сустав, затем по внутренней части предплечья к центру ладони, чтобы завершить свой бег на кончике среднего пальца.

Внезапно к горлу подкатила тошнота. Саргон перегнулся через койку, кое-как успел достать из-под нее ночной горшок, после чего бурно низверг в него поток вязкой черно-желтой слизи. Раз, другой, третий. На четвертый спазмы прекратились также резко, как начались. Зато сам попаданец ощутил невероятный прилив энергии.

Хотелось вскочить со шконки, выбежать на крыльцо казармы, поддать как можно больше Ци в свои мышцы, а затем бежать, бежать так далеко и быстро, как только возможно. Голова все еще кружилась от избытка кислорода, внутренняя энергия кипятком шпарила по нервам, мышцы подрагивали в предвкушении.

Саргон еще пару минут поборолся с собой, однако Ци все настойчивее требовала выхода, поэтому он все же поднялся с лежанки, двинулся порывистым шагом во внутренний дворик казармы. Лишь захватил с собой ночной горшок, дабы соседи не проснулись раньше времени от мерзкого запаха отторгнутых шлаков.

"Что со мной?"

Он в полузабытьи вытащил кнут, махнул им на пробу, бессознательно активировал на нем навык циркуляции. Новое движение продолжилось в комплексе, мягко перетекло в базовую стойку, затем сменилось целой комбинацией. После завершения стандартной разминки он решил попробовать новый выпад, затем улучшить предыдущее движение, затем четче поставить базу, затем…

Саргон не знал, как долго он держался в стремительном, невероятном единении тела и разума. Ощущение потока полностью поглотило его. Собственный организм слушался идеально, сложные переходы и смычки между стойками отрабатывались если не с первого, то со второго раза, энергия подавалась в мышцы филигранно, насыщала даже не сами волокна, а работала напрямую с органоидами. Уходила молочная кислота, множились митохондрии, необходимые для выносливости, сокращалось время отклика нервов.