Лондон pret-a-porte - Олег Селиверстов

* * *

– Антуан, как нам теперь вернуть украденные деньги? – в голосе г-на Штейна не было ни злости, ни раздражения – скорее, ирония. Лицо со шрамом оставалось спокойным. Когда-то в Древнем Риме существовала мода на шрамы, и самые отъявленные модники специально уродовали лицо и тело.

– Я же объяснил, что деньги никто не воровал, – повторил я в очередной раз. – По решению Совета директоров я перевел всю сумму, полученную от вас, на счет ирландской компании.

– Ирландия, вечно зеленая страна. Изумрудный остров, – г-н Штейн поднялся из кресла и подошел к окну.

В ярком полуденном свете его безупречно сшитый серо-бежевый костюм замерцал серебристым отливом. Блистательная скромность в духе Армани и Черрути. Я перевел взгляд на полного губастого мужчину, сидевшего за директорским столом. Это был адвокат, имя которого у меня сразу вылетело из головы. Он постоянно что-то помечал в пухлой тетради. Когда он говорил, акцент выдавал в нем выходца из Прибалтики. Рядом со стеной вдохновения Макса громоздилась фигура то ли охранника, то ли шофера. Высокий рост, широкие плечи, волосы аккуратно зачесаны назад. Его словно вырезали из книжки комиксов. Как и подобает охраннику, он хранил безмолвие. Прямо над его головой висел плакат с изображением округлой задницы бегемота. Я улыбнулся. Верзила заметил это, поднял глаза и тут же отодвинулся в сторону, вероятно, испугавшись за свою прическу.

Наша беседа с г-н Штейном и его подручными длилась второй час.

– Неудачное расположение для бутика, – задумчиво произнес г-н Штейн. – Суббота, торговый день, а улица пустынна. Что, во всем Лондоне другого места не нашлось?

– Зато недалеко от Оксфорд стрит, – не согласился я. – И недорого.

Г-н Штейн ничего не ответил, достал из кармана телефон и позвонил, некоторое время слушал далекого собеседника, затем сказал:

– Спасибо, Артур. Заблокируй счет и срочно назад. – Он убрал телефон и повернулся ко мне. – Как ты думаешь, какая сумма на счету ирландской компании?

– Зеро? – догадался я.

– Почти, – кивнул г-н Штейн. – Один евро.

Адвокат предложил вызвать полицию и предъявить мне обвинение в мошенничестве. Я разозлился. Мало того, что в начале встречи у меня отобрали паспорт и телефон, теперь еще собрались потащить в полицию. И почему-то никто не обращает внимание на мои слова – что есть решение Совета директоров, которому по уставу я обязан подчиняться. За ним надо только съездить в апартаменты.

Снизу раздался шум хлопающей двери, послышалась английская речь. Охранник выскочил в приемную.

Через минуту дверь кабинета открылась, но вместо охранника перед нами стоял мужчина средних лет в расстегнутом светлом плаще с накладными карманами. За его спиной вырисовывался силуэт полицейского.

– Good morning, – произнес мужчина.

Ему навстречу поднялся адвокат. Они обменялись несколькими фразами, после чего адвокат объяснил, что это инспектор Лестрейд из Скотланд Ярда и констебль. Господа прибыли в связи со смертью работника фирмы ZET MAX IMPERIAL, чтобы задать несколько вопросов.

– Так, – прошипел г-н Штейн. – Украли деньги и еще замочили кого-то. Все по-русски…

Я пожал плечами. Инспектор Лестрейд сказал, что хотел бы сначала поговорить со мной и попросил всех подождать внизу. В кабинет вошла худенькая девушка с портфелем. На ней была светло-мышиная блузка и темно-серая шерстяная юбка. «Типичная офисная гризетка, – заключил я. – Безликий наряд и угольные туфли. Нет, так нельзя говорить – они же не из каменного угля. Но почему можно говорить «апельсиновая блузка», а «угольные туфли» – нельзя?»

Девушка села за стол, раскрыла папку.

– Я буду переводить и протоколировать, – с серьезным видом пояснила она, доставая ручку.

Мне почему-то стало жаль ее. В памяти всплыло объявление, прочитанное у церкви: «Девушка из России ищет недорогую комнату или место в комнате». Как несправедлива жизнь! Серо-бежевый цвет только что блистал на плечах миллионера, как шкура серебристого песца, а на этой симпатичной девушке выглядит поникшим и трусливым, словно боится мышеловки.

Инспектор начал задавать стандартные вопросы, как в полицейском сериале: где я был во вторник вечером и в среду днем, когда последний раз видел умершего и т. д.

Девушка записывала показания и переводила нашу беседу.

Я подробно отвечал. Вспомнил, что последнее время Николя много пил, плохо спал и недавно искал снотворное. Инспектор поинтересовался, были ли враги у Николя.

– Вряд ли, – я не сдержал усмешки. – Он сам кого хочешь может… извините, мог бы вилкой заколоть.

Инспектор оставил мое замечание без внимания, задал еще несколько вопросов и сказал, чтобы я ожидал внизу.

– Позвольте узнать: Николя застрелили? – спросил я перед тем как выйти.

Услышав перевод, инспектор удивленно поднял глаза.

– Ну, как Версаче, – пояснил я.

Девушка улыбнулась – первый раз за все время допроса, затем перевела инспектору и, насколько я понял, объяснила ему, кто такой Версаче. Инспектор скривился и сказал несколько слов переводчице. Она строго, по-учительски, посмотрела на меня и произнесла:

– Версаче здесь совершенно ни при чем. Вашего работника никто не убивал. По версии следствия, он умер от удушья, вызванного алкоголем и снотворным. Банальная смерть. И не надо, пожалуйста, никаких сенсационных заявлений и комментариев прессе. Это всем навредит.

Я подписал протокол, спустился в холл и сел рядом с Максом на канапе.

Наверх отправился г-н Штейн в сопровождении адвоката.

Констебль, развалившись в парчовом кресле, листал журнал. Верзила-охранник расхаживал по тротуару на улице. Макс пришивал к черной шляпе Николя белое перо. Перед ним тлела забытая сигарета.

– На хрен весь бизнес… Ничего не надо, ни миллионов, ни миллиардов… – бессвязно бормотал Макс, автоматически орудуя иголкой. – Деньги – это зло, проклятье… Лучше шить платья и шляпки… Париж, хочу в Париж… Николя все испортил. Он лежал такой бледный… бледный, противный-противный… и мертвый.

Пытаясь подбодрить Макса, я сделал ему кофе.

– Я кутюрье, портной… Я не гробовщик… Я умею шить, кроить, рисовать… Почему я должен рассматривать трупы? – взгляд Макса блуждал по невнятной траектории. – И такие маленькие пенисы. Никогда не видел мертвый пенис…

– Выпей кофе, – я подвинул ему чашку.

– Почему, почему они убили его? – Макс нехотя сделал глоток кофе.

– Его никто не убивал. Нелепая смерть во сне.

– Нелепая смерть… – медленно повторил Макс и вдруг просиял. – У меня идея! Сцена, приглушенный свет. На заднем плане морозильник, как в морге. Ящички, ящички… Они выдвигаются. И оттуда труп в шляпе с пером… Нет. Сначала несколько моделей в белых халатах, приталенных, строгого фасона. Как в морге этих дамочек называют – медсестры?