Трясина (не) равнодушия, или Суррогат божества - Владимир Шеин

— Если я эти причины раскрою, вы откровенно ответите на все остальные вопросы?

— Судя по вашей информированности, мне не имеет смысла что-то скрывать. Итак?

— Прежде чем ответить, мне необходимо окунуться в историю. Как вам известно, Степан Фёдоров является сыном известного в 90-е годы ХХ века предпринимателя Ивана Фёдорова, который до этого долгое время являлся партийной бонзой города и региона. Последний вступил в брак с дочерью прокурора области — Петрова Виталия Игоревича. Уверен, именно Петров помог Фёдорову-старшему закрепиться в бизнесе. Но это лирика. В 1999 году Фёдоров-старший был убит. Его молодая жена с пасынком (первая супруга, дочь прокурора скончалась в 1994 году) выехали в Англию, где и находились до последнего времени. В это же время скончался от заболевания (или нет, никто не знает) Петров Виталий Игоревич.

— Хорошая история, но к чему вы это? — перебил меня собеседник.

— Я сейчас объясню. Как оказалось, на момент смерти прокурора, у него оставался несовершеннолетний сын, которого он воспитывал один. На момент смерти, ребёнку было около 14–15 лет. Бедного мальчика после смерти отца при отсутствии близких родственников поместили в детский дом, где он закончил обучение. Всё это вам прекрасно известно, так как именно вы — сын Петрова Виталия Игоревича. Фамилию вы изменили сразу же после достижения совершеннолетия, что отражено в актах записи гражданского состояния (я не поленился съездить в ЗАГС и получить соответствующие выписки). Таким образом, вы являетесь дядей Фёдорова-младшего.

— Те, кто называют вас лентяем, допускают очень серьёзную ошибку. Вы хорошо поработали, может ещё чего узнали?

— Вновь избранная вами фамилия, девичья фамилия матери.

— И всё?

— Нет. Дело в том, что ещё в Советские времена ваш дед был награждён кортиком (архивы прокуратуры тоже предоставляют информацию), который хранился в семье. Дальше — предположения. Это именно тот кортик, который вы приобрели в 2010 году, который затем передали Костомарову и которым он был убит. Незаконченная гравировка, которая расценивалась следователями как незаконченная буква «Л», на самом деле, является попыткой изобразить заглавную прописную букву «П». По сути, их написание практически одинаково.

— Всё верно, я сам пытался её сделать, когда был ребёнком. Я ведь помню Степана, когда он был ещё малышом, даже качал его на руках. — в речи Турчинова появились сентиментальные нотки. — Он был замечательным малышом. А потом всё закончилось. Когда я попал в детский дом, я долго ждал и надеялся, что Фёдоровы заберут меня. Других родственников не имелось. Но этого не случилось. Когда я встретился со Степаном, он не узнал меня.

— А Кристина?

— Она тоже, последний раз мы виделись, когда я был ребёнком, а она молодой и достаточно ветренной особой.

— Всё-таки зачем вы отдали кортик Костомарову? Для передачи Степану? Не сходится, вы могли это сделать самостоятельно.

— Если честно, не знаю. Наверное, испугался.

— Чего?

— Того, что придётся признать наше родство, на котором я давно поставил крест. А больше — что буду неправильно понят, что меня воспримут как претендента на наследство Фёдорова. По сути, часть всего этого — Турчинов развёл руками, — должна принадлежать мне, уверен, именно такова была договорённость между моим отцом и старшим Фёдоровым. Но не сложилось.

— Позвольте не согласиться с вами, вы единственный наследник Степана, так как последний кровный родственник, который у него остался. Нарисовывается хороший мотив для того, чтобы отправить племянника в тюрьму. А там, как кривая заведёт. — я постарался улыбнуться как можно жёстче.

— Глупости, я ни в чём не нуждаюсь.

— То есть вы ни на что не претендуете?

— Нет. Я сам добился того, чего хотел. Имело смысл восстановить родственные связи, у Степана есть сейчас двоюродный брат и сестра. Думаю, когда его освободят, займусь этим.

— Вы так уверены в этом?

— Я слежу за ходом процесса, у меня нет сомнений в том, что вы припёрли суд к стенке.

— Хорошо, к этому мы вернёмся. Почему Костомаров не передал кортик Степану?

— Не знаю. Действительно, не знаю.

— Вы оговаривали какие-либо специальные условия?

— Нет. Он должен был передать его просто так, как подарок, случайно обнаруженный и ничего не стоящий сувенир.

— Костомаров мог выдвинуть и свои требования, учитывая его склонность к стяжательству.

— Не исключаю, но точно не с моей подачи.

— Вы определённый период времени работали со Степаном Фёдоровым, что вы можете сказать о характере своего племянника.

— Вячеслав Иванович, — с укором сказал Турчинов, — давайте родственные связи оставим в стороне. Что я могу сказать о характере Степана? — он сам задал вопрос и тут же ответил на него. — Умён, упорен, сообразителен. В общении приятен, не кичится своим положением. Как мне кажется, слаб, доказательство чему его наркотическая зависимость.

— Насколько она сильна?

— Достаточно, не смотря на отрицание им данного факта. Именно я познакомил его с Костомаровым, чтобы он, приобретая требуемые ему наркотики, не попал в неприятную историю. Кстати, Костомарова мне рекомендовал Фирсов.

— Кристина говорила мне о том, что Степан вспыльчив.

— Есть у него такое. — спокойно подтвердил Турчинов. — редко, но есть. При этом он не контролирует себя в такие моменты. Вспыхнуть может иногда даже без причины. Но быстро потухает.

— Думаете, он убил Костомарова?

— Зачем ему это делать? — вопросом на вопрос ответил Турчинов.

— Причин может быть множество, например, Костомаров потребовал у него денег за родовую реликвию. Вот и повод.

— Нет. — быстро сказал Турчинов, после чего продолжил. — Я уверен, что Степан не делал этого.

— Откуда такая уверенность?

— Не хотел бы говорить об этом.

— Вы были там в день убийства! — озарило меня.

— Хм..м. — Сергей Витальевич посмотрел на меня тяжёлым взглядом. — ваша сообразительность может завести слишком далеко. Чёрт с ним! Да, был. Эта скотина Костомаров позвонил мне 28.06.2019 года утром и сказал, что предыдущим вечером встречался со Степаном, и тот отказался принимать кортик моего отца. Я сразу заподозрил неладное, надавил на него и выяснил, что Костомаров вместо того, чтобы подарить клинок Степану, потребовал денег. И немалую сумму — 50000 долларов.

— Думаю, для вашего племянника это не проблема. — прокомментировал я.

— Да. Но его могло задеть, что единственная реликвия его деда продаётся ему также, как доза наркотика. Короче, Степан вспылил, отказался платить и потребовал отдать ему кортик.

— Не сомневаюсь, Костомаров отказался.

— Да, Илья Петрович очень любил деньги. В тот день Степан ушёл, поэтому я решил съездить к Костомарову и забрать клинок, чтобы самому передать его племяннику.