Terra Insapiens. Книга первая. Замок - Юрий Александрович Григорьев

Попался, как в мышеловку.

— Ладно, идём вниз — я тебя выпущу.

Выпустив Артура, Адам шутливо погрозил ему кулаком и пошёл по лестнице наверх.

Подойдя к столу, за которым работал Писатель, Артур заметил, что тот неуклюже, с заметным усилием, пишет левой рукой.

— Что с вами? Вы стали левшой?

— Это моё ноу-хау, — поднял голову Писатель. — Я заметил, что левой рукой пишет другой человек во мне. Подумав, я понял, что в этом есть логика… Вы знаете, что у человека два полушария мозга, и каждое обладает определённой автономностью. Когда я пишу правой рукой, думает левое полушарие, а правое занято письмом. Когда пишу левой рукой, всё наоборот. В итоге я обретаю дополнительный творческий потенциал. У меня как бы появляется соавтор.

— Ну надо же! Поздравляю! И как соавторы ладят друг с другом?

— Когда я перечитываю написанное, работают оба полушария, и это уже третий человек — критик. Он проводит окончательную обработку текста и разрешает все противоречия.

— Хорошо вы устроились! Втроём пишете, значит… Если когда-нибудь займусь писательством, обязательно использую ваш опыт.

— Упаси вас бог — становиться писателем!

— Боитесь конкуренции? — хитро прищурился Артур.

— Спасаю вас от беды. Вы думаете, жизнь писателя — сахар? Как бы не так! Этот роман я уже начинаю тихо ненавидеть. Он преследует меня даже во сне. Пока не поставлена последняя точка, я не могу думать ни о чём другом. А до последней точки ещё очень далеко.

Он загрустил и вздохнул.

— Нет, даже и не думайте вступать на этот путь. Лучше бы я послушался отца и стал адвокатом. А теперь уже поздно что-то менять, жребий брошен.

Из душевой вышел Поэт, в шлёпанцах и трусах. На плечи его было накинуто большое махровое полотенце.

— Артур, можно вас попросить? — обратился он к проходящему мимо Артуру.

— Да, что такое? — с готовностью откликнулся Артур.

— Посмотрите — что у меня под лопаткой? Так чешется уже третий день!

Он повернулся к Артуру спиной и сбросил полотенце с плеч.

— Ну… — внимательно всмотрелся Артур. — Есть какие-то красные пятнышки, похожие на крапивницу. Может быть, у вас аллергия?

— Отродясь у меня не было аллергии! — возмутился Поэт. — А под другой лопаткой тоже есть?

Артур снова всмотрелся.

— Есть, но поменьше.

Поэт выпрямился, набросил на плечи полотенце и торжественно гордо произнёс:

— Началось!.. Я так долго этого ждал.

— Чего вы ждали? — не понял Артур.

— У меня растут крылья! — взмахнул руками Поэт. — Я мечтал об этом с детских лет и вот — наконец! Господь услышал мои молитвы.

— Вы хотите стать ангелом при жизни? — с добродушной иронией спросил Поэта Артур.

— Ангелом?.. — Поэт призадумался. — Вообще-то я хотел быть птицей. Но… ангелом, так и быть, — согласен!

Вечером, после ужина, Артур зашёл к Паскалю и увидел, что он снимает со стены репродукции картин.

— Что такое?! Они тебе разонравились?

— Так мы же… — сказал Паскаль и осёкся, невольно посмотрев наверх.

— А! Понимаю! — сказал вполголоса Артур. — Ты хочешь забрать их с собой.

Паскаль кивнул в ответ.

— Я уже привык к ним, — так же вполголоса пояснил он. — На новом месте мне будет их не хватать.

Он снял репродукции, сложил их вчетверо и положил в большой целлофановый пакет. Туда же он положил пару книг, ноутбук и наушники.

— Всё! Я готов.

— Сейчас ещё рано. Где-то через час, когда стемнеет, подходи в мою комнату.

Свет закатного Солнца покинул верхушку восточной башни Замка и над ней уже поднималась почти полная Луна. Вечер плавно переходил в ночь. Первым на небе появился Сириус, а вскоре за ним, словно осмелев, стали появляться и другие звёзды.

Замковый двор опустел, Андрон запер ворота в сад и тоже ушёл к себе. Артур сидел в задумчивости за столом на скамейке.

— Паскаль тащит в будущее своё прошлое, — думал он. — Он уносит с собой «Крик» и «Отчаяние». Он не может оставить их здесь. Ведь они не висят на стене, они в его душе. Даже если бы он оставил здесь картины, свой крик и своё отчаяние он всё равно унесёт с собой.

Решив идти в комнату, он встал, обернулся и вздрогнул. За спиной у него стоял Никто в своём чёрном плаще. Но он не смотрел на Артура, он смотрел куда-то в сторону.

— Вы его видите? — наконец он спросил Артура. — Видите — вон там! — он протянул правую руку. Артур проследил куда он указывает, но не заметил ничего необычного.

— Кого? — обернулся он вновь к Никто. — Кого я должен увидеть?

— Призрак, — мрачно произнёс Никто. — Призрак старого графа… Он стоит там, смотрит на нас и ухмыляется.

Артур снова посмотрел в ту сторону, но, как ни силился, ничего не смог увидеть.

— Это тени падают от мраморных статуй, — сказал он. — Игра теней.

— Это тень, — согласился Никто. — Но не статуй, а человека, бывшего человека. От него осталась только тень.

— Привидения — это неприкаянные души, — объяснил он Артуру. — Они лишились телесной оболочки, но не могут уйти туда, куда уходят все души. Они застряли меж двух миров.

— А почему его видите вы и не вижу я? — недоверчиво спросил Артур.

— Потому что я в него верю, а вы нет. Трудно увидеть то, во что не веришь.

Вернувшись в комнату, Артур посмотрел на часы, потом на небо за окном. «Ещё есть время, подожду Паскаля» — решил он и взял с полки книгу.

«Человек состоит из души и тела. Едины они или разделены? Смертна душа вместе с телом или бессмертна? Об этом спорили, и Платон с Аристотелем, и фарисеи с саддукеями, и Тертуллиан с Августином — спор этот бесконечен. Анимизм насчитывает до девяти разновидностей души, буддизм отрицает вовсе её существование. Учёные люди, с присущим им цинизмом, решили взвешивать умирающих и таким образом выяснить — сколько весит душа? Впоследствии, впрочем, результаты этих «научных экспериментов» были признаны недостоверными, и вопрос остался без ответа.

Что есть человек? Если он, как считают материалисты, простой механизм, материальное тело, то с очевидным распадом этого тела распадается и он. Это первое заблуждение.

Если он — душа, воплощённая в тело, то смерть его есть обрушение тюремных стен; и душа свободная, освобождённая, устремляется в путь к иной обители. Это светлая мечта, но она превращает наш мир в тюрьму. Она превращает человека в несчастного узника, который с тоской глядит на тюремные стены вокруг него, не в силах понять: кто и за что наказал его этим бренным миром? Это второе заблуждение.

Хотя буддисты отрицают душу, но в сущности это не так.