Выше звезд и другие истории - Урсула К. Ле Гуин

них не было ни своего места, ни права – лишь в собственной комнате, в полном одиночестве.

Да, любой житель Шанти-тауна куда свободнее, чем она, Люс. Даже Лев, который не захотел драться из-за футбольного мяча, зато бросил вызов ночи, когда та выросла над краем мира; и Лев над законами Столицы смеялся. Даже Южный Ветер, всегда тихая и мягкая, даже она могла гулять, где хочет, и пойти домой с любым человеком, который ей приятен, рука об руку через поля, где дует вечерний ветерок, словно убегая от приближающегося дождя…

Дождь выбивал барабанную дробь по черепице, когда она укрылась на чердаке впервые, три года назад, в тот день едва добравшись домой. А тетушка Лорес тащилась за ней всю дорогу, пыхтя и причитая.

Дождь барабанил по черепице, когда она укрылась на чердаке и сегодня.

Три года пролетело с того вечера, залитого золотистым светом. Пролетело совершенно незаметно. Хотя теперь событий в ее жизни еще меньше, чем тогда. Три года назад она еще ходила в школу; она верила, что когда ее окончит, то благодаря какому-нибудь волшебству станет свободной.

Тюрьма. Вся Виктория – это тюрьма, темница. И нет из нее выхода. Некуда пойти.

Только Лев сумел уйти, вырваться, нашел какое-то новое место далеко на севере, в диком краю, где можно жить свободно… И, вернувшись оттуда, он смело встал перед Хозяином Фалько и прямо сказал ему: «Нет!»

Но Лев-то всегда был свободен! Именно поэтому, когда она с ним рассталась, окончив школу, в ее жизни больше ни разу не возникало ощущения свободы – ни разу с тех пор, как она стояла с ним на холме, глядя на Столицу, залитую золотистым светом солнца в преддверии грозы, и вместе с ним видела, чувствовала, что такое свобода. Но то был один лишь миг. Порыв ветра, взгляд друг другу в глаза…

Уже больше года она даже и не видела его. Он ушел отсюда, вернулся в Шанти-таун, отправился в далекий поход, к тому новому месту в диком краю; он ушел отсюда свободным, забыл ее. Да и с какой стати ему ее помнить? С какой стати ей вспоминать о нем? Ей и без него есть о чем подумать. Она взрослая женщина. И вынуждена смотреть в лицо собственной судьбе. Даже если судьба сулит ей на всю жизнь лишь запертые двери, а за этими запертыми дверями – ничего!

3

Два людских поселения на Виктории отстояли на шесть километров. И больше на планете, насколько знали жители Шанти-тауна и Столицы, поселений не было.

Те, кто по работе был связан с рыболовством и вялением рыбы, часто ходили из Шанти в Столицу и обратно, однако большая часть жителей Столицы никогда не посещала Шанти, как и те, кто жил в Шанти и в деревнях, окружавших его, почти никогда не ходили в Столицу.

Пятеро шантийцев – четверо мужчин и одна женщина – шли по дороге, ведущей в Столицу, и остановились на холмах у самой ее границы; они смотрели вокруг с живым любопытством и даже с восхищением, ибо сейчас им была видна вся Столица, раскинувшаяся на холмистом берегу Спящего залива. Они остановились как раз возле Памятника – керамической оболочки одного из тех кораблей, которые принесли на Викторию первых поселенцев, – однако не стали слишком внимательно рассматривать монумент; он, конечно, впечатлял своими размерами, однако был похож на скелет и вызывал скорее жалость, хотя и стоял на вершине холма и храбро задирал свой нос к звездам; служил он главным образом в качестве ориентира для рыбацких лодок, вышедших в море. Нет, этот памятник, эта принесшая их ракета была мертва; а Столица – жива.

– Вы только гляньте, – сказал Хари, старший в группе. – Хоть целый час сидите здесь, все равно всех домов не сосчитаете! Их там сотни и сотни!

– В точности как в городах на Земле, – отметил с особой гордостью более часто бывавший здесь его спутник.

– Моя мать родилась в Москве, в России, – сказал третий мужчина. – Она говорила, что наша Столица там, на Земле, считалась бы всего-навсего небольшим городком.

Но это показалось совершенно неправдоподобным его товарищам, чья жизнь проходила меж залитых водою полей и беспорядочно разбросанных деревенских домов, в постоянной зависимости от собственного тяжелого труда и тесного сотрудничества с соседом, и вне этого их мирка лежали необъятные, равнодушные дикие края чужой планеты.

– Ну вряд ли, – мягко и с легким недоверием возразил ему один из них. – Наверное, она хотела сказать: большим городом?

Так они и стояли в тени пустой оболочки космического корабля, глядя на яркие, чуть ржавого оттенка крыши домов, крытых черепицей или красными листьями тростниковой пальмы, на поднимавшийся вверх дым от каминных труб, на геометрически правильные линии улиц, и совсем не хотелось им смотреть на широкий простор пляжей, на прекрасный залив и океан – на пустые долины, пустые холмы, пустые небеса, пустые воды, что окружали Столицу своим величественным безлюдьем.

Стоило им спуститься с холмов и пройти мимо здания школы на центральные улицы, как они полностью позабыли о присутствии дикой природы. Со всех сторон их окружали творения рук человеческих. Дома с маленькими окнами выстроились по обе стороны улицы, окруженные высокими стенами. Улицы были довольно узкие и почти по колено залиты грязью. Кое-где через особенно глубокие лужи были перекинуты хлипкие дощатые мостки, ставшие от бесконечных дождей ужасно скользкими. Прохожих на улицах почти не было, но порой открытая дверь давала возможность заглянуть в кишащие людьми дома, полные женщин, развешенного белья, детей, кухонного чада и голосов. Затем – снова теснота улиц и зловещая тишина.

– Удивительно! Замечательно! – вздыхал Хари.

Они прошли мимо фабрики, где плавили железную руду, добываемую в государственных шахтах, а затем изготавливали различные детали, кухонную утварь, дверные засовы и тому подобное. Ворота были распахнуты настежь, и шантийцы замерли перед ними, не в силах отвести глаза от раскаленной тьмы, освещаемой лишь искрами огней и звенящей от грохота молотов и молотков, однако какой-то рабочий заметил их и крикнул, чтоб проходили. И они послушно поплелись дальше к улице Спящего Залива, и, добравшись до нее, такой длинной, широкой и прямой, Хари снова воскликнул: «Замечательно!» Мужчины шли следом за Верой, которая хорошо ориентировалась в Столице, к Капитолию. Завидев Капитолий, Хари совсем лишился дара речи и только глядел на него во все глаза.

Это было самое большое здание на планете – раза в четыре выше любого дома – и построенное из камня. Его высокий портик поддерживали