В постели с незнакомцем - Мэри Уайн

Он будет рожден в любви, даже если ей доведется увидеть, что его станет качать Мэри. Многие матери жертвуют не меньшим ради своих детей. Слезы закапали на подушку. Она не станет сожалеть о любви, даже если это разобьет ей сердце. Полюбить — значит по-настоящему ощутить в первый раз вкус жизни.

Но ее младенец нуждался в большем. Ее жизнь была примером того, что случается, если ты пытаешься противопоставить любовь тому, как устроен мир. Мэри была бы законной хозяйкой Стерлинга. Если бы Анна призналась во всем Бродику, она могла бы остаться его любовницей, а ее дети вели бы точно такую жизнь, как и она, пока жила в Уорикшире.

Но если она вернется в Уорикшир и позволит Мэри притвориться, что это ее ребенок, этот ребенок заполучит все выгоды легитимности, а Бродик приобретет отданные в виде приданого земли.

Анна вытерла слезы со щек. Это будет сделано. Но не раньше рождения ребенка.

С этой мыслью она заснула. И во сне перед ней являлось лицо Бродика.

Двор шотландского короля

Появиться при дворе было совсем не простой задачей. Бродик провел пять дней в поисках места, где он мог бы приклонить голову. Когда король бывал в городе, большинство лучших домов сдавались в аренду, а Бродик не содержал своего городского дома. Его отец также всячески избегал двор. Сколько он ни ездил к королевскому замку, это нисколько не приблизило его к королю. За ним следовал его гардероб, что еще больше усложняло дело.

Город был полон людьми. Различные расцветки клетчатых пледов свидетельствовали о принадлежности титулованных особ к разным кланам. Представители некоторых кланов сохраняли верность килтам из простой шерсти без клетчатых нашивок. Не все кланы приняли новейшие виды килтов.

Прошло две недели, прежде чем Бродик смог появиться при дворе. Оказаться там раньше означало бы пустую трату времени. Первое, что он должен был сделать, — это послать официальное сообщение гофмейстеру короля о том, что он прибыл по призыву.

Король Яков Стюарт был воспитан придворным окружением. Его мать давно лишилась головы в английском замке. Он стал наследником трона Елизаветы Тюдор по иронии судьбы, поскольку именно она подписала смертный приговор его матери.

Однако это, судя по всему, не имело сейчас значения. Бродик вошел в зал для приемов и увидел, что он заполнен послами со всего мира. Они были разодеты в пышные наряды, за ними следовали их свиты. Звучали иностранные языки — португальский, французский, итальянский, испанский.

Бродик не смог сдержать своих эмоций, когда увидел, сколько людей пребывают в ожидании королевского приема. Это был всего лишь наружный зал. Они даже не дошли еще до центрального зала. Яков мог заставить их ожидать хоть целый месяц, если будет не в настроении.

— Похоже, что нас, шотландцев, не слишком здесь жалуют, — задумчиво проговорил Друс.

— Это объясняет, почему Яков так интересуется в эти дни набегами.

— Да, похоже.

Бродик наблюдал, как происходит сращение кельтских традиций с европейской модой. Килты носили по меньшей мере половина мужчин, но в ходу были также бархатные камзолы и венецианские штаны. Многие из послов были сверх того украшены короткими накидками, на которых отливали блеском золото и бриллианты. Сам Бродик и его люди были одеты в камзолы с рукавами, на которых значилась зеленая шерстяная марка, свидетельствующая о принадлежности в течение столетия к клану Макджеймсов. Но он и не помышлял о том, чтобы в ожидании приема монархом пришивать к своей одежде всякие золотые побрякушки, считая подобное легкомыслие уделом женщин и щеголей, которые ищут молодых партнеров для любовных свиданий.

— Должен признаться, я слегка удивлен этой выставкой мод.

Его фибула-брошь была из золота, с двумя рубинами вместо глаз льва. Она ранее принадлежала отцу, а когда-нибудь ее будет носить его сын. На правой руке он носил кольцо с печаткой графа Макджеймса. Оно не покидало его руки, пока он не собирался передать его человеку, который захочет защитить его ценой собственной жизни. Это было обещание, которое заставил его дать отец на смертном одре.

Друс насмешливо сказал:

— Я чувствую себя счастливым человеком в своем килте.

— Согласен.

Все насторожились, когда в поле зрения появился Маккуэйд. Он остановился вместе со своими вассалами, нахмурившись при виде огромной толпы людей, желающих повидать короля. Королевские охранники загораживали дверь, и все ожидали, когда гофмейстер назовет их имя. А до этого они должны были просто стоять и ждать.

— Вороватый Маккуэйд.

— Полегче, Каллен. Мы здесь для того, чтобы подтвердить тот факт, что не мы начинали драку.

«На сей раз».

Бродик не мог не признаться себе в том, что несколько раз ночью он вторгался во владения Маккуэйда. Однако он не поджигал домов фермеров.

Друс хлопнул Каллена по спине.

— В чем дело, парень? Тебе не нравится внешность твоего будущего тестя?

— Я пропустил что-то очень важное?

Бродик увидел, как его брат ощетинился, но не стал ничего говорить.

Гофмейстер трижды ударил своим белым посохом об пол. Латунная тарелка внизу отдалась эхом по залу. Все замолчали.

— Слушайте, слушайте, слушайте. Его величество примет графов Маккуэйда и Макджеймса.

Гул недовольства прокатился среди тех, кто не услышал своих имен. Некоторые стали размахивать свитками перед носом гофмейстера, пытаясь привлечь его внимание к своим прошениям. Тот стоял прямо, глядя вперед.

— По крайней мере Яков не намерен заставлять нас понапрасну ждать.

Бродик шагнул вперед, преисполненный желания повидать короля и поскорее покинуть двор. У него не было намерения оставаться долго среди интриганов и добиваться королевских милостей.

Он хотел единственного — вернуться домой к своей жене. И с радостью готов был искать милостей у нее каждую ночь.

Стражи подняли скрещенные пики и позволили ему и его людям войти во внутренний зал. Он был украшен знаменами королевского дома. Здесь были дамы в бархатных и шелковых нарядах. Их накрашенные лица были не такими мертвенно-белыми, как при английском дворе. Однако и они показались Бродику нелепыми и смешными с их ярко-красными щеками и такого же оттенка губами.

Бродик опустился на одно колено, Каллен и Друс последовали его примеру. Он приложил кулак к своему левому плечу:

— Ваше величество.

Яков Стюарт исповедовал стиль, который являл собой смесь шотландского и европейского. Он восседал на троне в конце красной ковровой дорожки.

— Макджеймс и Маккуэйд, приглашаю вас в мои личные апартаменты. По два человека с каждой стороны.

Маккуэйд наградил Бродика зловещей улыбкой. Старший по возрасту мужчина опустился на одно колено, как и Бродик. Король встал и покинул тронный зал. Бродик поднялся, пожирая глазами своего мстителя.