Сломанные звезды. Новейшая китайская фантастика - Кен Лю

Старый Ма Фэн надел свою шапку, почесал седую бороду и представил Го Ваньчао собравшимся.

– Уверен, все видели генерала при дворе. Он нужен нам для достижения наших целей, поэтому я тайно пригласил его сюда…

– Почему на нем эти черные очки? – прервал его высокий, поджарый ученый в желтом одеянии. – Он так презирает нас, что закрыл глаза, дабы избавить себя от необходимости нас лицезреть?

– Ага! Я ждал этого вопроса. – Го Ваньчао небрежно снял черные очки. – Это очередная диковинка из Института Восточного города. Они называются «Изгонятель лучей». Очки позволяют видеть все как обычно, но защищают от блеска солнца. Чудесное изобретение!

– Человеку, который заинтересован в просвещении, не подобает уменьшать проникновение света, – буркнул ученый в желтом.

– Кто сказал, что я умею лишь изгонять лучи? – Го Ваньчао с гордостью достал из рукава предмет с ручкой из тикового дерева и латунным наконечником. – Это устройство – еще одно изобретение Института Восточного города. Оно излучает ослепляющий свет, который пронзает темноту на расстоянии ста шагов. Сотрудники Института еще не придумали для него название, поэтому я назвал его «Световой меч». Изгонятель лучей и световой меч! Блестяще, да? Само небо свело их вместе, ха-ха…

– Отвратительное бахвальство! – выкрикнул ученый в белых одеждах, вытирая рукавом кровь с лица. Он выбежал из дома слишком быстро и оступился; кровь из раны на лбу залила нежное лицо ученого, и в результате его светлая кожа покрылась пятнами цвета пахотной земли. – С тех пор как был основан Институт Восточного города, наше гордое царство Хань слабеет с каждым днем! Мы в осаде уже несколько месяцев, и народом овладели страх и ужас. А люди, подобные тебе, наслаждаются такими, такими…

Ма Фэн поспешно потянул ученого за рукав, пытаясь унять страсти.

– Брат Тринадцатый, брат Тринадцатый, пожалуйста, усмири свой гнев. Давай сначала разберемся с делами! – Старик неторопливо обошел комнату, задергивая занавески и тщательно закрывая трещины в окнах. Откашлявшись, он достал из рукава и показал собравшимся трехдюймовый квадрат бамбуковой бумаги, покрытый символами величиной с комариную голову.

Ма Фэн принялся негромко читать текст:

– Шестой месяц шестого года эпохи Гуанъюн[25]. Великое царство Хань ослабело и погрузилось во тьму, а в двенадцати провинциях вокруг нас полыхает пожар войны. У нас менее сорока тысяч домов, и того, что производят наши крестьяне, не хватает на прочные доспехи и оружие для солдат. После череды засух и наводнений наши поля стоят бесплодными; колодцы пересохли, амбары и склады пусты. При этом мы по-прежнему должны платить дань Ляо на севере и опасаться нападения Сун на юге, что опустошает казну. У простолюдинов нет пищи, чиновники не получают жалованья, вдоль дорог лежат люди, умирающие от голода. У лошадей нет травы, которую можно щипать; государство обеднело, а вид его подданных вызывает жалость! Горе стране! Горе великому царству Хань!

– Горе, – синхронно отозвались ученые, а затем одновременно воскликнули: – Отлично сказано!

Но Го Ваньчао свирепо взглянул на оратора:

– Хватит этих цветистых речей! Переходи к сути дела!

Ма Фэн достал кружевной платок и вытер пот со лба.

– Да, да, нет смысла читать дальше официальное обличение. Генерал, ты прекрасно знаешь, что после долгой осады, устроенной армией Сун, царство Хань ослабело, а Чжао Куанъи решил, что захватить наш город для него – дело чести. В его указе говорится, что «династия Хань давно перестала повиноваться законному правителю, сошла с праведного пути и ведет народ к гибели. Ради благополучия страны и народа я лично прибыл, дабы свершить правосудие и усмирить Хань». Чжао Куанъи известен своим злобным, мстительным характером. Ты же знаешь: царь Уюэ добровольно отдал свои земли Сун и за это получил титул принца; а правитель Чуаня и Тана уступил свои владения только после того, как увидел у своих ворот армию Сун – и за это его сделали всего лишь местным командующим войсками. Цзинь-ян в осаде уже почти десять месяцев, и Чжао Куанъи вне себя от ярости. Когда город падет, титул, который получит наш император, будет наименьшей из наших забот. Весь город ощутит на себе гнев Сун! Если гнездо упало с дерева, в нем не останется ни одного целого яйца. Генерал, не допусти, чтобы на долю нашего народа выпали невообразимые страдания!

– На самом деле нам, офицерам, тоже две недели не платят, и солдаты целыми днями стонут от голода, – ответил Го Ваньчао. – Если отбросить все твои причудливые иносказания и намеки, то ты утверждаешь, что наш крошка-император Лю Цзиюань все равно на троне долго не просидит и поэтому нам стоит сдаться. Я прав?

В тот же миг ученые вскочили со стульев и гневно завопили. Они проклинали его, вспоминали слова Конфуция о долге правителя и подданного, отца и сына, об уважении к подданному, на которое последний отвечает правителю, и так далее, и тому подобное. В конце концов Ма Фэн задрожал от страха.

– Послушайте все! У соседей есть уши, у соседей есть уши…

Когда в комнате наконец настала тишина, старик ссутулился и нервно потер ладони.

– Генерал, пойми: мы прекрасно знаем, что должны хранить верность монарху. Но если правитель не исполняет свой долг, как можно ждать, что его подданные останутся верны долгу? Если император не умен, если он плохо правит, то мы вынуждены нарушить закон! Мы можем дождаться, когда город падет, и тогда армия Сун нас всех перережет. Может случиться и так, что армия Ляо успеет прийти и прогнать Сун. В этом случае Хань станет просто провинцией Ляо. Но если мы откроем ворота и сдадимся Сун, то тем самым спасем восемь тысяч шестьсот семей Цзинь-яна и двенадцать тысяч солдат, а также семью императора. Генерал, ты понимаешь, какой выбор наилучший! Сун, по крайней мере, следуют тем же обычаям и говорят на том же языке, что и мы, а Ляо – это кидани и татары. Лучше сдаться Сун, чем стать рабами Ляо! Пусть потомки проклянут нас, пусть назовут нас трусами и предателями, но мы не станем псами киданей!

Выслушав эту речь, Го Ваньчао был вынужден изменить свое мнение о старике.

– Ну хорошо, – ответил он и показал ему большой палец. – Ты действительно праведный человек, если в твоих устах даже капитуляция звучит как хорошее и благородное дело. Я готов тебя выслушать. Изложи мне свой план.

– Да, да… – Ма Фэн знаком приказал всем вернуться на свои места. – Десять лет назад, когда предыдущий правитель Сун, старший брат Чжао Куанъи, вторгся в Хань, мы с генералом-губернатором Лю Цзийе подали императору записку, в которой умоляли его сдаться. За это он приказал выпороть нас и прогнать со двора. Но в последнее время император целыми днями пьет и пирует, не заботясь о делах государства. Это идеальная возможность для нас. Я уже тайно связался с инспектором Го Цзинем из армии Сун. Если ты сможешь открыть ворота Даша, Яньша и Шахэ, то Сун примут нашу капитуляцию.