Любовь леди Эвелин - Тина Габриэлл

— Джорджина призналась мне, что ее отец проиграл целое состояние после смерти Бесс. Его поведение тоже изменилось. Он стал мрачен и неуравновешен.

Джек чуть приподнял бровь.

— Когда ты об этом узнала?

— Джорджина приходила ко мне на днях. Я забыла тебе рассказать, потому что была очень обрадована твоим экспериментом с рубашкой, а потом ты…

— Сделал тебе предложение?

Эвелин промолчала. Джек подошел к столу и выдвинул верхний ящик. Вытащил оттуда маленькую квадратную коробочку и подошел к ней. Опустившись на колено, взглянул Эвелин в глаза. В коробочке на красном бархате лежало прекрасное кольцо с изумрудом размером с орех в окружении бриллиантов.

Щеки Эвелин запылали, и она почувствовала головокружение.

— Я понимаю, что поступил опрометчиво, и завтра сам собирался прийти к тебе. Но раз уж ты здесь, хочу воспользоваться моментом. Эвелин Дарлингтон, для меня большая честь, если ты согласишься стать моей женой.

Она взглянула на великолепное кольцо и на красивого мужчину, преклонившего перед ней колени. Ее мысли путались, кровь закипела.

— Джек, не знаю…

— Тише, не отвечай сейчас, милая. Я хочу, чтобы ты подумала.

Он поднялся и надел кольцо ей на палец.

— Я скучал по тебе, Эви. Хочу показать тебе, как сильно. Можно мне тебя поцеловать?

Да, да, тысячу раз да!

Джек не признавался ей в вечной любви и все же купил ей обручальное кольцо и сделал предложение. Твердая решимость Эвелин завоевать его сердце ослабла, и она стала всерьез размышлять о его предложении. По правде говоря, она хотела стать женой Джека, хотела провести остаток жизни, глядя на него, ложась с ним в постель, просыпаясь рядом с ним…

Наконец он опустил голову, и Эвелин поднялась на цыпочки. Их губы соприкоснулись, и жаркая волна страсти пробежала по ее телу, словно огонь по сухой древесине. Джек привлек ее к себе, и их тела слились в одно. Он застонал.

Или это она? Когда Джек обнимал ее, Эвелин уже не была уверена ни в чем.

Он принялся целовать ее шею, спустился к чувствительной коже над кружевным лифом платья.

— Я рад, что ты пришла без служанки, — хрипло сказал он.

Каждая клеточка тела Эвелин была напряжена. Джек поднял голову и посмотрел ей в глаза. Его ноздри раздувались, и она поняла, что в ее глазах он увидел такую же страсть.

Эвелин хотела его. Она устала думать о приличиях и своей запятнанной добродетели, устала все время думать лишь о других, сначала об отце, потом о Рэндольфе. Ей хотелось испытать радость и счастье.

— Я не подумала о последствиях, когда ехала сюда одна, но теперь рада, что так случилось.

Глаза Джека довольно блеснули.

— Хорошо, потому что я не могу удержаться при виде тебя.

Он подхватил ее на руки и посадил на стол. Эвелин широко раскрыла глаза.

— Джек, что ты делаешь?

— Я мечтал заняться с тобой любовью прямо здесь.

Он быстро смахнул на пол бумаги, книги и пресс для документов.

Джек жадно прильнул к губам Эвелин. Остатки ее самообладания тут же испарились. Стремительным потоком по телу пробежало яростное желание. Она обвила руки вокруг его шеи и притянула ближе. С отчаянной страстью она отвечала на его поцелуи.

Его ловкие пальцы расстегнули крючки ее платья, обнажив грудь. Не теряя ни минуты, он тут же принялся покрывать ее поцелуями. Эвелин наконец справилась с пуговицами его рубашки, и он нетерпеливо сорвал ее, отшвырнув прочь. Руки Джека пробрались под платье. Он подтащил Эвелин ближе к краю стола, и ее платье соскользнуло на ковер. За ним последовали панталоны, и теперь на ней остались лишь шелковые чулки и подвязки.

Эвелин протянула к нему руки, однако вместо этого Джек опустился на колени перед ней. Она растерянно приподнялась на локтях, но тут же ощутила его горячее дыхание внизу живота.

Неужели мужчина мог делать такое с женщиной?

Джек опустил голову и несколько раз провел языком по ее лону. Эвелин вскрикнула от острого наслаждения и вцепилась ему в волосы. Ее ноги дрожали от напряжения. Она была уже не в силах сказать «нет» и полностью отдалась на милость Джека. Эвелин с трудом сдерживала крик, ей казалось, она словно возносится ввысь и стремительно падает на землю.

Довольная, она лежала на столе, тяжело дыша. Когда Эвелин открыла глаза, ее поразил жадный и хищный взгляд склонившегося над ней Джека.

«Возможно, он и не любит меня, но сгорает от желания».

Ее сердце учащенно забилось, и она протянула к нему руку.

— Иди сюда, Джек.

Он только этого и ждал. Сбросив одежду, потянулся к Эвелин. Приподнял ее, посадил на край стола и быстро проник внутрь.

Они оба вскрикнули. Тело Эвелин слилось с его телом, и весь мир наполнился Джеком. Нет, им полно было не только ее тело, но и все ее сердце. Они стали единым целым. Эвелин была на седьмом небе от счастья, и с ее губ сорвался стон наслаждения. Она совершенно перестала сдерживать себя.

Джек замер, закрыл глаза, и Эвелин вдруг ощутила его полную беспомощность, прежде чем он излился внутрь ее.

Наконец он нежно поцеловал ее в лоб и уложил на толстый ковер перед камином. Вытянувшись рядом, он обнял Эвелин.

Вокруг них были разбросаны бумаги, и она рассмеялась.

— Мы никогда не будем любить друг друга в постели?

— Когда мы поженимся, то можем провести полжизни в спальне.

Она замерла.

— Джек, ты сам сказал, я могу подумать. Значит, у меня есть время?

Он внимательно посмотрел на напольные часы в углу.

— У тебя был целый час, миледи. Пожалуйста, скажи «да». Чего тянуть?

Эвелин улыбнулась, уверенная в своем решении.

— Да, Джек. Я выйду за тебя замуж, но не хочу официально объявлять о помолвке, пока не будет закрыто дело Рэндольфа.

Он победно улыбнулся.

На мгновение Эвелин охватила паника. «Он так привык выигрывать, что даже не сомневался в моем ответе».

Джек был уверенным, сильным мужчиной, который любил сражаться и побеждать. Неужели после свадьбы он просто забудет о ней, как о множестве других своих побед? Или же она окажется достойным противником и заставит его полюбить себя?

На следующее утро Джек решил вернуться в театр «Друри-Лейн» поговорить с Мэри Моррис. Он нашел ее в гримерной, где она подшивала костюм Генриха VIII. На столе лежали красная королевская мантия с меховой опушкой, бархатный камзол с драгоценными пуговицами и ботфорты до колена.

Джек остановился в дверях.

— Прошу прощения, миссис Моррис. Вы меня помните?