Служу Советскому Союзу - Василий Высоцкий

— Эх ты, — покачал головой Мишка. — Уж лучше бы тогда вафельным полотенцем побрился.

— Да ну тебя, — махнул я рукой. — Давай, собирайся, а то нам скоро выходить, а ты ещё даже не умывался.

Вскоре мы сдали комнату и отправились в аэропорт Шоссейная. Из-за тумана Шереметьево оказалось закрытым для посадки. Погодные условия ещё меньше добавили желания куда-либо лететь. Не любил я летать. Ненавидел, прямо…

Глава 48

Ещё больше мне не нравилось то, что придется лететь в пятницу тринадцатого. Вот не считал себя суеверным, но всё-таки кое-какие приметы порой оказывались верны. Поэтому и не был обрадован, когда узнал о дате полета. Впрочем, своё недовольство я оставил при себе. Наружу ничего не выдавал.

Через год аэродром «Шоссейная» назовут «Пулково-1». Хотя сами ленинградцы и называли свой аэровокзал просто ленинградским, но как-то прижилось название «Шоссейная» от железнодорожной платформы неподалеку. Через год возникнут знаменитые «пять стаканов», через год пропускная способность увеличится.

И сейчас народа было немало, но в следующем году ещё прибавится. Пока же мы сидели в зале ожидания и поверх газеты посматривали на пассажиров, которые тоже взяли билеты на проходящий рейс. Мы, это я и Вягилев.

Мишка просто читал купленную по пути «Роман-газету». С синеватой обложки смотрел задумчивый мужчина, устремивший взгляд в бесконечность. Его укладка и строгий костюм намекали на то, что автор Юрий Рытхэу очень серьезный человек и фигню писать не будет. Даже если роман носит название «Сон в начале тумана».

— Интересно? — бросил я, когда в очередной раз прошерстил взглядом ряды пассажиров.

— Ну да, — ответил Мишка. — Про то, как канадского моряка бросили на Чукотке, и он там выживал. Автор сам из чукчей, поэтому очень здорово описывает быт и нравы.

— Ну, американцам и канадцам не привыкать бросать своих, — хмыкнул я. — В прошлом веке на одного из проводников напал медведь и жестко подрал его. Так того человека бросили без сознания, оставили умирать, подумав, что человек с такими ранами всё равно не жилец. Кстати, тоже был моряком сперва. Утонуть не утонул, но вот на суше с таким столкнулся…

— И что? — спросил заинтересованный Мишка.

— Выжил, — пожал я плечами. — Выкарабкался. Ведь когда медведь напал, то этот бывший моряк сначала в отряде был. А потом отряд дальше пошел, а с ним двоих оставили, чтобы закопать, когда помрет. Бывший моряк всё не помирал и не помирал. Тогда эти двое устали ждать и просто ушли, оставив еле живого без припасов и оружия. Позже сказали майору, начальнику отряда, что их подопечный благополучно скончался и его закопали. Но тот очнулся, кое-как добрался до индейцев, а уж те зашили раны и подлатали охотника.

— А дальше? — спросил Мишка.

— А дальше охотник добрался до своих. Даже нашел тех двоих, что бросили его умирать. Правда, оставил обоих в живых, только ружьё своё забрал. Но всё равно, лет через десять индейцы завершили дело медведя. Такие неуёмные люди своей смертью редко умирают.

— Да уж, — покачал головой Мишка. — Прямо как у Майн Рида. Такая же трагедия с индейцами.

— Ты ещё Фенимора Купера вспомни, — хмыкнул я в ответ.

— У них-то всё творилось за океаном, а тут… — Мишка показал на журнал в руках, — прямо рядом с нами всё происходит. У чукчей же тоже жизнь не сладкая, а мы про них только анекдоты сочиняем…

Вягилев не обращал никакого внимания на нашу болтовню. Он тоже искал нашего «пассажира». И не находил. Судя по тому, как его брови пару раз сдвигались, искомый человек не находился. Не попадался он и в моё поле зрения. Ни один из двух, которых мы разыскивали.

— А что с судом? — спросил Мишка. — А то так быстро собрались, даже результаты узнать не успели.

— Ещё будет разбирательство, — ответил Вягилев. — Вскрываются всё новые и новые факты, а это значит, что ниточка тянет за собой целый канат. Стараясь выгородить себя, участники группировки выдают такие вещи о своих подельниках, что следователи только руки потирают… Некоторые уже на расстрельную статью наговорили.

В двадцати метрах от нас сидел маршал Гречко в штатском. Никаких регалий у Андрея Антоновича не было видно. По виду просто человек в костюме, который отправляется по делам в Москву. Если не знать, что неподалеку находятся трое крепким мужчин с цепкими волчьими взглядами, то можно вообще принять за профессора. Вот только выправка слегка выдавала и суровые складки у рта. Впрочем, похожие складки образуются и у преподающих профессоров, которые привыкли наставлять молодую поросль на пусть истинного знания.

Трое мужчин тоже были в костюмах. Читали газеты, ходили за чаем и пирожками. Однако, для знающих людей их движения были не просто расхлябаны и просты, но каждое эргономично и точно рассчитано. Они не на секунду не оставляли зал без присмотра.

Мы к маршалу не подходили, а он, по всей видимости, слегка устал от отдыха, поскольку дремал на сидении в зале ожидания. Его никто не тревожил.

Ни Живов, ни «Орлов-Козлов» не появлялись. Спустя десять минут по громкоговорителю объявили о посадке самолета.

В стекло был виден сам самолет «ИЛ-62». Крылатая птица, которая должна вскорости будет поднять нас в воздух. Сбоку начали выходить пассажиры, а из багажного пуза посыпались в руки грузчиков чемоданы и дорожные сумки.

— Похоже, что это наше суденышко прилетело, — проговорил Вягилев, кивая на вытянутую птицу. — Солидный самолет. Солидный…

Он говорил, а его глаза всё также обшаривали территорию. Я тоже пытался вычислить тех, ради кого мы находились здесь, но безуспешно… Люди потянулись в сторону регистрационного столбика. Наша небольшая компания направилась следом.

Если честно, то я немного ожидал увидеть «Орлова-Козлова» внутри самолета, но чтобы он сам встречал гостей…

Да, когда мы поднимались по трапу, то первым человеком, который нас встретил, был тот самый Орлов. Он стоял в синем костюме стюарда, где белоснежная рубашка подчеркивала белизну его собственных зубов. Встречал и провожал взглядом несколько секунд, чтобы снова повернуться к следующему пассажиру.

Вот так вот просто… Мы его в аэропорту разыскиваем, а он тут стоит и скалится…

Нет, я не подал вида, что знаком с ним. Да и меня «Орлов» мог забыть за прошедшее время. Я вежливо поздоровался и прошел к своему месту. Как и десятки других пассажиров, которые подсели на проходящий рейс.

Где-то я читал, что на стоящих на входе бортпроводников и бортпроводниц ложится большая ответственность. За маской вежливой улыбки скрывается тщательное сканирование входящих — оценивается состояние, настроение, даже наличие каких-то болезней на открытых участках