Излом зла - Василий Головачев

Первым со своей задачей справился Горшин. Он тут же пришел на помощь Ульяне, они вдвоем помогли Парамонову, а потом и Самандару. Бой закончился.

Ошеломленный Василий – ему досталась немалая толика пси-оплеух, породивших довольно реальные, с его точки зрения, видения, – отступил к двери в коридор, глядя на усталых и бледных приятелей, на застывшее, скорчившееся у порога в кабинет тело Шароева, потом опомнился, выглянул в коридор, никого не увидел и прикрыл дверь.

– Силен, боров! Я уж думал – кранты!

Ульяна, покачнувшись, провела по лбу рукой, благодарно глянула на подставившего ей локоть Горшина, потом подошла к Балуеву и чмокнула его в щеку.

– Вы были неподражаемы, воин.

– Что я такого сделал? – удивился смущенный, несколько осоловевший от поступка девушки Василий. – Задавили-то его вы.

– Ты сбил ему дыхание, – усмехнулся Горшин. – В результате мы успели прорвать его оборону и расчленить сознание, иначе нам пришлось бы туго. Действительно, очень сильный боров.

– Он еще… жив?

– Пентарх изгнан, и хотя мозгу Посвященного досталось крепко, он выживет.

– И все же он был слишком самонадеян, – задумчиво проговорил Парамонов, – коль пошел в лобовую атаку. Он запросто мог нейтрализовать каждого из нас по очереди. Если бы не Василий…

– Как он ему врезал! – засмеялась Ульяна.

Внезапно словно холодная тень накрыла всех, кто находился в приемной. Посвященные примолкли, переглядываясь. Горшин отреагировал первым:

– Мы забыли о других кардиналах Союза Трех, они где-то в здании и пеленгуют нас. Если они поднимут тревогу…

– Надо было выяснить, где Соболев, – нахмурился Василий.

– Я знаю. – Горшин стремительно прошагал в кабинет президента Ичкерии, позвал оттуда: – Идите за мной.

Когда Вася вошел вслед за остальными в апартаменты Шароева, Горшин стоял перед проходом в стене, замаскированным отодвинутой в сторону секцией стеклянного шкафа.

– Это ход в лифт. Соболев содержится в бункере под дворцом. Едем туда, забираем и поднимаемся наверх, на крышу. Остальное дело техники.

Они забрались в кабину лифта, еле уместившись в ней впятером, опустились на пять этажей ниже (метров двадцать пять, по прикидке Тараса), вышли в узкий каменный коридорчик, освещенный единственным плафоном, и включили механизм отпирания двери. С тихим шелестом массивный участок стены камеры выдвинулся в коридорчик, повернулся на оси, открывая проход в «комнату для особо важных гостей». На полу лежал ничком человек в мятом костюме и армейских ботинках со шнуровкой. Василий бросился к нему, перевернул на спину и отступил. Это был не Матвей Соболев.

– Ты же говорил…

– Он ушел. – Горшин прислушался к чему-то, поднял с пола пустую бутылку из-под пепси-колы. – Совсем недавно. А это означает, что пентарх его недооценил. Либо отпустил намеренно.

– Думай, о чем говоришь! Если Соболев ушел недавно, можно его догнать…

Парамонов покачал головой.

– Если Соболев смог выйти из камеры, он в неплохой форме. Мы его просто не узнаем и не догоним. Надо возвращаться.

– И что же, мы вот так вот запросто и уйдем? Без него? Положив столько сил?

– Он жив, а это главное, – проговорила Ульяна. – Идемте, у нас очень мало времени.

Самандар, не проронивший ни одного слова, безмолвно повернул к лифту. Остальные потянулись следом. Вася, порывающийся броситься на поиски Соболева, с трудом уговорив себя не суетиться, вошел в кабину лифта последним.

Они поднялись на крышу президентского дворца, походя усыпив охрану, сели в вертолет, и Горшин повел машину над спящим темным городом на восток, в сторону Дагестана. Тревога во дворце началась, когда они были в километре от Грозного. Это Посвященные почувствовали по всплеску пси-поля чеченского эгрегора. Впечатление было такое, будто включился пронизывающий металл прожектор и высветил сидящих внутри вертолета людей.

Никто из них не сомневался в победе, и все же у Парамонова осталось ощущение, что они чего-то недоучли.

Где в этот момент находился Соболев, не представлял никто, но все были уверены, что он в безопасности. Один Василий не был убежден в этом и хмуро сидел рядом с Ульяной, виня себя во всех грехах. Девушка видела его состояние, но думала в этот момент не о нем и даже не о Соболеве, а о Кристине, ждущей друга в Москве с надеждой и страхом. Они тогда в Рязани еле уговорили ее остаться и оказались правы. В Чечне Кристине делать было нечего. Светлена сделала свое дело, появившись сначала во сне и сделав трансовое предупреждение, а потом избрав Кристину своей авешей. Она заставила-таки Посвященных свернуть с избранного ими Пути, стать на Путь Воина со своей специфичной кармой риска и спасти будущего аватару. То, что Матвей пришел в себя и освободился сам, еще не говорило о его безопасности. Не вмешайся они – пентарх мог вычислить его путь и догнать. Они вмешались вовремя…

– Лучше бы меня убили тогда, – пробормотал Василий.

– Не говори глупостей, – очнулась девушка, накрывая своей ладонью руку Балуева.

– Мы не подумали о последствиях, – сказал вдруг Самандар с прорвавшейся враждебностью. – Патриархи Круга узнают о наших похождениях и сделают нас отступниками, вот как его. – Кивок на Горшина. – С этого момента наши пути расходятся. Я не желаю становиться отступником не по своей воле.

Тарас, глянув на холодно-невозмутимое лицо Вахида Тожиевича, еле заметно усмехнулся. Остальные смотрели на него по-разному, каждый со своими чувствами: Ульяна озадаченно и вопросительно, Иван Терентьевич печально, Василий с любопытством и насмешкой. И снова к Парамонову пришло чувство, что они что-то упустили из виду.

Настоятель храма Гаутамы на Алтае Бабуу-Сэнгэ возносил молитву Будде, то есть медитировал в трансовом состоянии с выходом в ментал, в своей личной монашеской келье, располагавшейся под центральным залом храма, когда почувствовал присутствие иной реальности. Его душа всегда была открыта иерарху, для которого он становился авешей, поэтому Бабуу-Сэнгэ, координатор Союза Девяти Неизвестных России, не встревожился особенно, хотя и прислушался к себе, готовый немедленно дать отпор в случае преднамеренной астральной атаки. Но атаки не последовало. В земную реальность «просочилась» проекция экзарха Квестора и «осела» на психику настоятеля, превращая его в существо с двойным сознанием и мощным энергетическим потенциалом.

Их диалог был непереводим ни на один земной язык и длился буквально секунды, после чего экзарх ушел, освободил тело Бабуу-Сэнгэ, как бы втянул щупальце канала связи в реальность, где он обитал. Но координатор Союза Девяти получил все, что хотел: ответы на многие вопросы, информацию о состоянии «розы реальностей», о деятельности иерархов и о той задаче, которую они поставили перед ним. Смысл беседы Посвященного II ступени с иерархом сводился к лаконичному и в то же время богатейшему по смысловым гармоникам диалогу.