Белый отряд - Артур Конан Дойл

— Довольно, сир, довольно, — прервал его Принц, вспыхнув от досады. — Раз государственная казна в столь плачевном состоянии, как вы говорите, сэр Уильям, то, я надеюсь, существует мой личный кредит, которым я никогда не пользовался для себя, но теперь он может быть пущен в ход ради друга в беде. Итак, раздобудьте эти деньги под мои драгоценности, если ничего другого нельзя сделать, и вручите их дону Фернандо.

— В виде обеспечения я предлагаю… — заявил дон Педро.

— Ни слова больше! — остановил его Принц. — Я не ломбардец, сир. Ваша королевская порука — вот мое обеспечение, и мне не нужны ни договоры, ни печати. Но у меня есть вести для вас, милорды и вассалы мои: наш брат Ланкастер на пути к нашей столице с четырьмя сотнями копейщиков и столькими же лучниками, дабы оказать нам помощь в нашем предприятии. Когда он прибудет и наша прекрасная супруга оправится от болезни, что, я надеюсь, произойдет с божьей помощью через две-три недели, мы присоединимся к армии в Даксе и снова подставим знамена бризу.

Радостным гулом голосов встретила группа воинов это сообщение о немедленных действиях. Принц улыбнулся воинственному пылу, который отразился на лицах людей, стоявших вокруг него.

— И вот что еще вас обрадует, — продолжал он. — Я имею точные сведения, что этот Генрих — очень храбрый командир, в его власти оказать нам упорное сопротивление, и борьба с ним сулит нам немало чести и удовольствия. Как мне сообщили, среди собственных подданных он набрал около пятидесяти тысяч воинов, и к этому надо прибавить двенадцать тысяч французских добровольцев, а они, как вы знаете, весьма храбрые и опытные солдаты. Можно сказать с уверенностью, что смелый и достойный Бертран Дюгесклен прибыл во Францию к герцогу Анжуйскому, намереваясь вместе с ним набрать большое войско в Пикардии и Бретани. Мы высоко почитаем Бертрана, ибо он раньше вкладывал немалый труд, чтобы обеспечить нам почетную схватку. Что вы думаете на этот счет, достойный Капталь? Он захватил вас врасплох в Кошереле, и, клянусь спасением души, вы получите теперь возможность отплатить ему за обиду.

При этом напоминании гасконский воин слегка нахмурился, недовольны были и окружавшие его земляки, ибо в тот единственный раз, когда они столкнулись с вооруженными силами Франции и англичане не помогли им, они потерпели жестокое поражение.

— Иные утверждают, сир, что счет уже больше, чем выравнен, ибо без поддержки гасконцев Бертран не был бы разбит под Ореем, а короля Джона не потеснили бы под Пуатье.

— Клянусь небом, это уже слишком! — воскликнул какой-то английский дворянин. — Мне кажется, Гасконь — слишком маленький петушок, чтобы кукарекать так громко.

— Чем меньше петушок, милорд Одлей, тем длинней у него шпора, — заметил Капталь де Буш.

— Ему могут прищемить гребешок, если он будет слишком шуметь, — вмешался другой англичанин.

— Клянусь божьей матерью Рокамадурской! — воскликнул лорд Мюсидан. — Я больше не могу этого выносить. Сэр Джон Чарнелл, вы ответите мне за эти слова.

— С удовольствием, милорд, и в любое время, когда вам угодно, — небрежно ответил англичанин.

— Милорд де Клиссон, — воскликнул лорд Одлей, — вы почему-то пристально смотрите в мою сторону. Клянусь богом! Я буду рад, если мы продолжим с вами это объяснение.

— А с вами, милорд Поммерс, — сказал сэр Найджел, протискиваясь вперед, — мне думается, мы тоже могли бы сразиться на копьях в достойном и почетном споре по этому вопросу.

В течение нескольких минут обе стороны успели переброситься десятком вызовов, ибо туча, столь долго выраставшая между рыцарями обеих наций, внезапно разразилась грозой. При этом гасконцы яростно жестикулировали, англичане держались бесстрастно, холодно и насмешливо, а Принц с полуулыбкой переводил взгляд с одних на других, как человек, который любит горячую схватку и вместе с тем опасается, чтобы страсти не разгорелись до той степени, когда он уже не сможет их сдержать.

— Друзья, друзья, — воскликнул он наконец, — вашу ссору пора прекратить! И тому, кто будет продолжать ее за стенами этой комнаты, гасконец он или англичанин, придется отвечать передо мной. Я слишком нуждаюсь в ваших мечах, чтобы вы обращали их друг против друга. Сэр Джон Чарнелл, лорд Одлей, вы, надеюсь, не сомневаетесь в храбрости наших друзей из Гаскони?

— Нет, сир, — ответил лорд Одлей. — Я слишком часто видел их на поле боя и знаю, что они весьма решительные и отважные джентльмены.

— Скажу то же самое, — заявил второй англичанин, — но, конечно, мы не забудем о сегодняшнем, а они пусть научатся не болтать попусту.

— Нет, сэр Джон, — сказал Принц с укоризной, — у всякого народа свои нравы и обычаи. Найдутся такие, которые назовут нас холодными, хмурыми и молчаливыми. Но вы слышите, милорды из Гаскони, у этих джентльменов и в мыслях не было набросить тень на вашу честь и достоинство, — так укротите же свой гнев. Клиссон, Капталь, Де Поммерс, вы мне обещаете?

— Мы ваши подданные, сир, — ответили гасконские бароны не слишком охотно. — Ваше слово для нас закон.

— Тогда зальем все взаимные неудовольствия доброй мальвазией! — весело воскликнул Принц. — Эй, там! Открыть двери зала для пиров. Я долго был разлучен с моей дорогой супругой, но я скоро вернусь к вам. Пусть кравчие подают и менестрели играют, а мы выпьем чашу за предстоящие нам на юге славные бои!

И Принц удалился в сопровождении обоих монархов, тогда как собравшиеся, многие поджав губы и грозно хмурясь, медленно выходили друг за другом через боковую дверь в обширный покой, где были накрыты столы для королевского пира.

Пока совет Принца обсуждал дела, Аллейн и Форд ждали в другой комнате, где их скоро окружила шумная толпа молодых англичан одного с ними звания, жаждавших услышать последние новости с родины.

— Ну как поживает старик в Виндзоре? — спросил один.

— А как добрая королева Филиппа? — осведомился второй.

— А дама Алиса Перрерс? — крикнул третий.

— Уот! Чертов болтун! — заорал высокий молодой человек, хватая Уота за шиворот и в назидание встряхивая его.

— Да за эти слова тебе Принц голову бы снес.

— Клянусь богом, Уот бы и не заметил. Она же у него пустая, как сума нищего.

— Пустая, как сума английского оруженосца, — отозвался первый.

— Куда к черту запропастился стольник и его кравчие? Они до сих пор не расставили козел для столов.

— Mon Dieu! Если бы человек мог дожраться до рыцарства, так ты, Хамфри, был бы по меньшей мере знаменитым рыцарем, — заметил второй оруженосец среди взрывов хохота.

— А если бы ты мог допиться до чего-нибудь, дурья голова, ты стал бы первым бароном королевства! — крикнул обиженный Хамфри. — Но как дела в Англии, скажите, оруженосцы Лоринга?

— Я считаю, — заявил Форд, — что во многом она осталась такой же, какой была, когда ты видел ее в последний раз, может, только шуму в ней поменьше.