Ангел Смерти - Юлия Алейникова

– И что?

– А пес его знает – что? – рассердился Андрей и снова подтянул к себе папку с делом. – Подожди-ка, в какой больнице этот Кострюков работал?

– В пятьдесят третьей, там написано, – кивнул головой на папку Саша.

– Если мне не изменяет память, два года тому назад в этой самой больнице умерла жена Алферьева. Умерла по вине дежурной бригады. Срочно выясни, в чье дежурство умерла Евгения Алферьева! Отчества ее не знаю, но фамилия заметная. Было это в декабре. Но ты проверь и ноябрь с январем, вдруг я что-то путаю?..

– Ты что, думаешь, это он Кострюкова грохнул? – недоверчиво спросил Саша, почесывая жиденький хохолок на затылке. – А при чем здесь тогда Тюриков? Или у Алферьева дочка недавно рожала?

– Кто такой Тюриков?

– Тюриков Виктор Васильевич, шестьдесят восьмого года рождения, врач, акушер-гинеколог, место работы – роддом номер двадцать семь. Жуткая картина! Мужику перерезали горло, и он тихо истек кровью в лифте.

– И что, никаких следов вокруг тела?

– Ну почему же? Когда мы прибыли, следов было предостаточно. Натоптали любопытные граждане, коих сбежалось человек сто в ответ на вопли, которые подняла обнаружившая труп дворничиха. Она живет в этом подъезде и любит заниматься уборкой с утра пораньше. Жильцы ей доплачивают за дополнительную уборку лестницы.

– А что со свидетелями?

– А никаких свидетелей! В доме двадцать этажей. Два лифта. Один ночью сломался, все пользовались вторым. Народу в подъезде – до хрена, а никто ничего не видел, никто ничего не помнит. Смерть, по мнению экспертов, наступила в четыре часа утра. У Тюрикова, по нашим сведениям, как раз платные роды ночью были, приехал он домой и – вот. Консьерж, как назло, за месяц до убийства уволился, другого найти не успели, – торопливо рассказывал Амбросимов, ни на минуту не переставая суетиться.

– То есть Алферьев никак в этом случае не фигурировал?

– Вот именно!

– А откуда ты это знаешь?

– А почему случайный свидетель должен иметь отношения ко всем убийствам в городе? – набычился Сашка.

– То есть ты этим вопросом специально не занимался и связей между ними не проверял? И возможность знакомства врачей друг с другом – тоже? – задумчиво проговорил Андрей.

– А у меня были поводы? – язвительно спросил Амбросимов.

– Ладно. Тюрикова пока оставим, а Кострюкова – срочно проверить! Слишком уж много совпадений, ты же не дурак, чтобы в них поверить?

– Не дурак. А только, не встреться мы с тобой вчера, разминись минут на пять, ты бы сейчас здесь не умничал! Или – не вспомни я это дело, а так, кивни тебе: «Привет, мол, друг сердечный», и опять-таки остался бы ты со своими фондами в обнимку, – назидательно поднял палец щуплый маленький Амбросимов. – А вообще я в совпадения не верю.

Андрей с ответом как-то не нашелся, но и мнения своего не изменил.

– Не было в этой больнице никакой Алферьевой, – зло процедил сквозь зубы ввалившийся в кабинет Андрея потный взъерошенный Амбросимов.

– То есть как – не было? – растерялся Андрей.

– А так. Ни зимой, ни летом, ни весной, ни осенью. Они для меня там всю базу данных прошерстили, – ставя стул к самому вентилятору, сообщил Амбросимов. – Нет там Алферьевых, и все тут.

Андрей молча смотрел на приятеля. Ошибки быть не могло, он уже беседовал с коллегами Алферьева по работе, и те совершенно точно подтвердили, что жена его умерла именно в пятьдесят третьей больнице. Кстати говоря, Алферьев из сто одиннадцатой больницы уже уволился, не дожидаясь окончания расследования, и, как удалось выяснить Андрею, теперь трудился в детской онкологической больнице, которую городские власти как раз собирались в ближайшее время эвакуировать за город. Впрочем, Алферьев тайны из этого не делал, перед уходом устроил для коллег прощальное чаепитие и оставил им свои новые рабочие координаты, на всякий случай. В больнице его любили и сотрудники, и пациенты, персонал вспоминал его исключительно добрым словом, уходом его все были искренне огорчены. Даже завотделением.

Причину своего ухода он объяснил просто: всю жизнь проработал с детьми и теперь никак не может привыкнуть к исключительно взрослому окружению, а в детской онкологической, в связи с предстоящим переездом всей больницы, очень нужны сотрудники. Потому что многие из старых работников начали в связи с переездом клиники увольняться. От такого поворота событий у Андрея лишь еще противнее стало на душе. Под кого он копает? Что ему так далось чужое нераскрытое дело? Его-то расследование под нажимом руководства все же завершилось.

Но так уж он был устроен, что не мог оставить все как есть, не докопавшись до правды. Хоть она и обещала быть горькой.

– Слушай! А ведь у них могли быть разные фамилии! – встрепенулся вдруг остывший и сразу же подобревший Амбросимов. – Живо, звоним в паспортный стол, пусть посмотрят, какая у нее была фамилия! – Выкрикнув эту фразу, Сашка вскочил с места и, обежав вокруг стола, сам набрал телефонный номер.

Андрею оставалось лишь ждать. Вот за это он всегда и любил приятеля – за отсутствие умственной лени и за предприимчивость.

– Ну, точно! Лоншакова Евгения Дмитриевна! И дата ее смерти есть: двадцать шестое декабря, – радостно помахал бумажкой в воздухе Саша. – Только я уж в больницу больше не поеду. Позвоню девчонкам, пусть сами пробьют, а для меня потом официально справочку оформят. Ну? Что я тебе говорил?! – победно поглядывая на приятеля, спросил маленький шустрый Амбросимов. – Эх ты, Фома неверующий, надо внимательнее относиться к сыщицкой интуиции!

Последнее замечание прозвучало как-то неуместно, без всякой связи с происходящим. Но, вероятно, в голове у Амбросимова родилась и укоренилась некая версия происшедшего, согласно которой именно он, Саша, настаивал на связи Алферьева с Кострюковым и был уверен в том, что связь эту он обнаружит, а Андрей всячески подобной вероятности противился. Но разбираться в том, что именно происходит в голове у приятеля, Андрей не собирался, посчитав эту проблему несущественной, к тому же у всех у нас свои странности. Он полностью сосредоточился на деле.

– Есть! Жена Алферьева поступила в дежурство Кострюкова! Завтра же рвану в больницу, выясню, были ли какие-нибудь разбирательства в связи с ее смертью, – записал что-то в свой блокнот Саша.

«Ну вот, – без всякой радости подумал Андрей, – так я и знал…»

– Теперь надо выяснить все о связи Алферьева с Тюриковым, – мрачно заметил Андрей, глядя на довольного Амбросимова.

– Так ты и впрямь думаешь, что это он их всех порешил? – теряя боевой задор, с сомнением спросил Амбросимов.

– А ты думаешь как-то иначе?

– Ну, не знаю… А каков мотив? Ни с Тюриковым, ни с третьим трупом у Алферьева никакой связи нет. Я так думаю, – тут же поправился Саша. – Кроме жены, насколько я знаю, все родственники Алферьева живы?..