Темные времена - Дем Михайлов

По своему обыкновению, поздними вечерами, за час до того, как отойти ко сну, я уединялся в своем отгороженному углу и записывал на бумагу наметки будущих планов, обрывки воспоминаний или сновидений. Каждый раз, как я тянулся пером к чернильнице, то натыкался взглядом на брошенный в углу стола увесистый кошель, туго набитый серебряными и золотыми монетами — все то, что мы обнаружили во время наших вылазок и странствий по Диким Землям. Я окунал заточенное перо в чернильницу, и при этом меня разбирал горький смех — по ту сторону Пограничной Стены я мог бы купить на это золото столько зерна и скота, что нам хватило бы на долгие годы. Насмешка судьбы — обычно все бывает в точности до наоборот.

Пока я размышлял о будущем, при помощи спущенной веревки плавно поднялись мешки с инструментами, несколько бревен и самолично мастер Древин, чтобы осмотреться на месте. Из всего этого следовало, что сегодня я на вершину Подковы не попаду, поэтому нечего здесь сидеть — разговор с Рикаром натолкнул меня на мысль позаниматься над моим даром крепителя. За все прошедшие недели я не продвинулся в магическом искусстве ни на шаг — зачарованные благодаря слепой случайности кружка и доспехи Рикара я за успех не считал.

Тяжело поднявшись с бревна, я окликнул Рикара, и мы пошли к спускающейся со стены лестнице. Рикар направлялся в кладовую, чтобы подготовить имеющиеся у нас кузнечные инструменты и разобрать сваленные грудой обломки доспехов. Я же собирался наскоро перекусить и рассортировать все найденные бумаги и карты — все эти свитки, сложенные листы пергамента, книги и просто отдельные листы исписанной бумаги уже не помещались в мою кожаную сумку для бумаг. Вот этим делом я и займусь. Возможно, в этих бумагах есть что-то важное — если не для меня, то для самого кукловода лорда Ван Ферсис. А как разберусь с этим наследством покойного барона, то постараюсь выкроить часок для занятий магическим даром крепителя.

* * *

Отбросив очередной внимательно прочитанный свиток на пол у кровати, я завел руки за голову и устало потянулся всем телом. Незажившее плечо обрадовано ответило вспышкой боли, и я громко выругался.

Весь вечер я провел за чтением бумаг из тайника барона Ван Ферсис, и единственный сделанный мною вывод был следующим: таким бумагам место где угодно, но никак не в тайнике. Большая часть свитков являлась деловой и любовной перепиской барона. Чего там только не было. Кокетливые письма от незамужних дворянок, приглашающих барона на очередной бал или костюмированный маскарад. Составленный по всем правилам вызов на дуэль от некоего герцога Ван Конти, оскорбленного слишком явным вниманием барона к своей жене. Видать, барон был тем еще бабником. Остальные бумаги оказались еще более никчемными — счета от портного, подтверждения с печатями об уплате королевского налога, приглашения от соседей на охоту в их лесах…

И так бумажка за бумажкой, свиток за свитком…

Когда я прочел записку от портного, который уведомлял барона, что заказанные им кружевные дамские панталоны уже отправлены герцогине, то меня охватило неприятное чувство, будто я занимаюсь подглядыванием за чужой жизнью. Но делать было нечего. К тому же мне почему-то казалось, что это далеко не первый случай, когда я роюсь в чужих документах и чужих жизнях. Уж больно хорошо я знал это дело — как проглядеть тот или иной документ по диагонали, как изучить и понять небрежно отпечатанный в печати герб, как читать между строк, чтобы понять скрытый смысл в кажущемся невинным послании. Я умудрился даже определить примерное время написания документов. Мне в глаза бросалось все — состояние пергамента или бумаги, насколько выцвели чернила…

Стоило мне задать себе вопрос «А откуда, собственно, я обладаю такими странными умениями?», как в голове предупреждающе заворочались жернова боли, и я поспешно сосредоточился на следующем свитке.

Уже глубокой ночью я закончил чтение последнего документа и с облегчением потер уставшие глаза — большая часть писем была написана людьми, похоже, никогда не утруждавшими себя изучением искусства каллиграфии, и разбирать корявый почерк было сущим мучением.

Из всех бумаг достаточно интересными оказались только два уже пожелтевших свитка. Если судить по витиеватой подписи и глубоко отпечатанному в воске оттиску гербовой печатки, писал их самолично лорд Ван Ферсис. Судя по всему, свитки получены отцом Аллариссы незадолго до отбытия в Дикие Земли. Письма были достаточно пространными и одновременно пустыми. В первом письме заботливый отец небрежно интересовался здоровьем сына, сообщал об отправке защитного артефакта с многочисленной охраной и солидной сумме для закупки всего необходимого для успешного путешествия и основания поселения. Во втором письме старый лорд просил (скорее требовал) перенести отправку отряда на несколько недель раньше, чем было условлено, и сообщал, что вскоре прибудет посланный им управитель, чтобы позаботиться о недвижимом имуществе барона. В том же свитке лорд горестно сетовал, что не может удовлетворить просьбу сына и отправить с ним некоего Квинтеса, поскольку его услуги крайне необходимы в столице.

Но больше всего меня заинтересовали не подробные наказы и просьбы старого лорда, а повторяющиеся из письма в письмо увещевания не противиться воле отца и обязательно взять с собой «свет моих очей» малышку Аллариссу. Похоже, барон был далеко не дурак и, прекрасно осознавая, насколько опасна затеянная авантюра, решительно не хотел брать с собой единственную дочь, о чем и заявил лорду напрямик. Оно и понятно — к чему тащить с собой десятилетнего ребенка в полные опасностей Дикие Земли? Ясно лишь одно — раз Алларисса оказалась здесь, значит, лорд Ван Ферсис сумел настоять на своем.

Убедившись, что больше не осталось непрочтенных документов, я сложил все бумаги барона Ван Ферсис в небольшой мешок, чтобы передать их законной наследнице Аллариссе. Для меня это лишь занимающие место пыльные бумаги, а для девушки память о почти наверняка уже мертвом отце. В сторону я отложил лишь два столь заинтересовавших меня свитка — я собирался показать их отцу Флатису и выслушать его мнение.

В письмах не было ни одного намека на то, что Алларисса нужна лорду для определенной цели, но я в этом больше не сомневался. Осталось лишь выяснить, что за роль во всей этой истории оказалась уготована девушке, едва достигшей шестнадцатилетия.

На этом я решил закончить сегодняшний день. Завтрашний обещал быть сложным, и надо хорошенько выспаться, тем более что спать мне осталось несколько часов — на самом рассвете начнется ритуал по принесению клятвы крови. Рикар уже провел все необходимые приготовления.

Задув тусклый жировой светильник, я укрылся теплым одеялом и закрыл глаза. Уже через несколько минут я крепко спал и, к счастью, не видел никаких сновидений.

Без нужды приложив лошадь плетью, Квинтес в бешенстве огляделся по сторонам с высоты седла, но не обнаружил ничего, кроме унылых деревьев с покрытыми снегом голыми ветвями. Посвистывание ветра утихло, и теперь их окружало снежное безмолвие. Вот уже пятый день отряд ниргалов упорно двигался к цели, останавливаясь лишь на короткие ночевки, чтобы дать лошадям отдохнуть. Вот уже пятый день Квинтес изнывал от приступов неконтролируемой ярости и никак не мог выйти из этого состояния.