Стрелок. Путь в террор - Иван Оченков

– Да, ты права, без них не обошлось. Так вот, они вместе с Барановским придумали какую-то новую пушку, или митральезу, или еще что-то в этом роде, и представили ее великому князю. Тот, уж не знаю, в шутку или всерьез, предложил этому, как его, Будищеву поступить во флот. Ты, верно, слышала, что туда требуются механики, и гальваники, и бог знает кто еще, так что берут даже из мужиков и кухаркиных детей.

– И что он ответил? – с интересом спросила графиня, начиная, кажется, что-то понимать.

– А вот то самое и ответил! – с сарказмом воскликнул Вадим Дмитриевич. – «Нам даже в графы и то не завлекательно»! Каково?! А ты мне еще говорила, будто он ничего не желает…

– А разве он сказал его императорскому высочеству что-то другое?

– Что, прости?

– Ну, разве он сказал, что жаждет признания?

– Ты что, его защищаешь?

– Ничуть. Это действительно не очень красивое заявление с его стороны, но попробуй поставить себя на его место.

– Я ушам своим не верю!

– Да послушай же. Мальчику не так просто пришлось в жизни. Я видела много незаконнорожденных и могу судить об этом. Ему наверняка пришлось с детства терпеть насмешки, много трудиться, чтобы добыть себе кусок хлеба насущного. Было бы странно, если бы его характер не испортился. Однако же он не стал злым или черствым. Вовсе нет, его сердце не чуждо благородству и самопожертвованию. Ты же слышал, что он, рискуя своей жизнью, спас на полигоне Барановского и барона Штиглица-младшего?

– Еще бы я не слышал, ты же мне все уши прожужжала, – пробурчал в сторону Вадим Дмитриевич.

– К тому же он сумел получить совсем недурное образование, – продолжала ковать железо, пока оно горячо, Антонина Дмитриевна. – И к тому же у него светлая голова. Если бы ты в свое время позаботился о нем, он мог бы занять завидное положение в обществе и сейчас радовал тебя, а не фраппировал.

– Господи! – взмолился граф. – Ну что же мне сделать, чтобы ты поверила, наконец, что я не имею отношения к его рождению!

– Но ты ведь гостил у дяди Николая? – не собиралась сдаваться сестра.

– Да, гостил. Но это было бог знает сколько лет назад!

– Двадцать три с половиной, – с невинным видом подсказала графиня.

– И что с того?!

– А сколько, по-твоему, лет Дмитрию?

– Нет, это решительно невыносимо! Послушай, я тебе чем хочешь клянусь, я, будучи в Будищево, не имел никаких отношений ни с дамами, ни с дворовыми девками, и ни с кем вообще… хм…

– Что же ты замолчал?

– Черт возьми… я был уверен, что это сон…

– Такой сон, от которых у мальчиков пачкаются рубахи?

– Фу, Антонина, откуда тебе известны такие гадкие подробности?!

– Помимо всего прочего, в братстве есть и приют. И не смотри на меня так. Мое служение заключается не только в молитвах и устройстве благотворительных вечеров. Мне пришлось узнать много такого, после чего трудно верится в человеческую добродетель.

Тем временем совсем сбитый с толку Вадим Дмитриевич напряженно размышлял о мелькнувшей у него догадке. Человеческая память – престранная вещь. Несчастного чиновника так долго пытались убедить, что у него есть внебрачный сын, что, похоже, он и сам в это поверил. Тем паче, что в юности он действительно гостил, хоть и недолго, у своего дальнего родственника, славящегося своей эксцентричностью. И не все подробности из тех далеких времен ему хотелось вспоминать.

– Но если все было именно так, отчего дядя Николай не сообщил мне?

– Разве теперь узнаешь? Ты же помнишь, какой он был странный. Да и ты как раз собирался жениться, помнишь?

– Да, хороший был бы сюрприз…

Коловорот, медленно вращаясь, миллиметр за миллиметром прогрызал дерево дверной коробки, и скоро в ней появилось отверстие. Ящик с звонком и элементами Лекланже уже был закреплен на полке внутри. Оставалось только прикрепить кнопку снаружи и прокинуть провода. Легким ударом молоточка Дмитрий вогнал маленькие гвоздики в плотную древесину и отошел на шаг назад, чтобы полюбоваться делом своих рук. На его взгляд, все получилось идеально. Разумеется, будь у него такие инструменты, какие были в далеком будущем, он сделал бы все гораздо быстрее, но вот качественнее ли? Пожалуй, что нет. Хотя перфоратор, дрель и шуроповерт не помешали бы. Как и паяльник. Правда, втыкать их пока некуда, но дайте, как говорится, срок.

– Дмитрий Николаевич, у меня все, – почтительно доложил Семка, только что закончивший прикручивать провода.

– Ща проверим, – хмыкнул Будищев и нажал пальцем на кнопку.

Раздавшийся звон подтвердил, что все сделано правильно и работа на сегодня завершена. Все стояло на своих местах, нигде ничего не топорщилось, а деревянную стружку Семен уже сметал специальной щеточкой.

– Ну что тут у вас? – подозрительно спросил клиент – невысокий лысоватый мужчина, по виду – средней руки коммерсант.

– Пожалуйте принять работу. Так сказать, получите и распишитесь.

– Расписаться?

– Конечно! Мы фирма серьезная и веники не вяжем. Вот тут, пожалуйста.

– А…

– Нажимайте.

Короткий, заросший рыжеватыми волосами палец с размаху ткнулся в кнопку, вызвав трезвон. На лице клиента появилась улыбка. Еще бы, такой игрушки в его доме пока что не было ни у кого!

– Получите, – протянул он деньги Будищеву, не забыв прибавить на чай.

– Благодарю, – кивнул тот и ловко спрятал полученное в карман.

В последнее время Дмитрий был абсолютно счастлив. Мастерская, для открытия которой он не пожалел ни сил, ни средств, наконец-то заработала, причем заказов было так много, что у них образовалась очередь. Да-да, именно его мастерская. Ну, почти.

Дело в том, что наладить отношения с Петром Викторовичем у них так и не получилось. Не то чтобы они ругались или как-то конфликтовали, но относились друг к другу настороженно, и это не могло не сказаться на работе. Поэтому Владимир Степанович организовал новое предприятие, где они с Будищевым стали компаньонами.

Состоятельных людей в Питере жило много, и немалое количество из них заинтересовались модной новинкой. Удовлетворить спрос нужно было быстро, но не хватало буквально всего, но прежде – опытного персонала. Выход нашел Дмитрий, он, как и говорил, набрал на работу подростков и обучил каждого одной – предельно простой операции. Так, чтобы даже полный олигофрен не смог ничего напортачить. Более сложные операции, вроде намотки катушек и окончательной сборки, он поначалу выполнял сам, попутно обучая Семку, а потом подсказал Барановскому, как сделать специальный станок. Главная проблема была в подсчете витков. Тут и Дмитрию было немудрено ошибиться, а Семен и вовсе умел считать лишь до десяти, да и то сбивался. Но Владимир Степанович недаром был изобретателем и сумел соорудить что-то вроде механического калькулятора, который и присоединил к станку. Как оказалось, такие счетные машинки – арифмометры – уже существовали, правда, были редкостью, причем дорогой. Но тут нужно было выполнять всего одно действие, так что цена полученного механизма не зашкаливала.