Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная - Алекс Нагорный

Завтрак не сильно отличался от вчерашнего. Просто вместо чая был кофе, довольно посредственный, кстати. А к кофе нам зачем-то принесли сметану.

Ну, это мы думали, что сметану. На самом деле нам принесли как мы и просили сливки. Просто здешние сливки, они как наша двадцати пяти процентная сметана. А может и тридцати пяти процентная, только я никогда не видел сметану крепче 25 %. Ну, и не пробовал, конечно. Лерка, кстати, тоже. Вот. Выяснив со сливками и сметаной у Аннушки, мы попросили на будущее вместо сливок приносить молоко.

Сметану мы оказывается, здесь и не видели ещё, и Аннушка по Леркиной просьбе принесла нам чуть-чуть на пробу. Короче, это почти что масло, только гораздо белее. А то, что мы там у себя привыкли называть молоком, так здесь это вообще обрат какой-то. Когда из молока взбивают масло, вот то, что остаётся, вот оно как раз и прокатывает за молоко по меркам нашего мира. Прикольно.

Когда мы остались вдвоём, я спросил у напарницы:

— А чё ты там про стальные флюгерхэндэ пела?

— Это, Санечка, есть такой бард Тимур Шаов. Отец его очень любит. Он когда приезжает, они с матерью всегда на концерты ходят. — Сказала, а потом поправилась: — Ходили… когда он приезжал… — помолчала и добавила, но уже не столь грустно: — Прикольные у него песни такие, как бы сатира такая, но добрая, позитивная такая. Блин! — и поморщилась.

— Ты чего? — забеспокоился я.

— Да, нет! Это я просто слов паразитов наговорила.

— И чё? — реально ни хрена не понял.

— Ну, в речи, особенно в обычной разговорной люди часто произносят слова, которые не нужны, но они их произносят… ну, как бы по привычке, что ли, или для связки слов. И даже не замечают. — Она чё-то призадумалась, но ненадолго. — Вот, а другие люди их слышат, эти слова, и кому-то типа даже слух режет. — Она изобразила пальцами американские «кавычки». — Короче, слова паразиты — это не нужные слова, от них нужно избавляться. Ну, избавляться от привычки их произносить.

— Я не всё понял. Ну, я понял, что что-то там не надо говорить, а что именно?

— Я три раза сказала слово «такие». Совершенно не нужные в этом тексте.

— Не знаю, я ничё не заметил.

— Это потому, Саша, что ты не обратил внимание, а если бы обратил, то понял бы, что вместо «Прикольные у него песни такие, как бы сатира такая, но добрая, позитивная такая», очень запросто можно было сказать «Прикольные у него песни, как бы сатира, но добрая, позитивная».

Я призадумался.

— Знаешь, — сказал я немного погодя. — Разницы в принципе-то никакой, хотя второй вариант, и правда, получше что ли…

— Вот. Мама мне постоянно говорила, что если человек красиво говорит, то его и слушают с бо́льшим интересом, и верят ему, ну, опять-таки тоже больше. Она меня даже на тренинги специальные отправляла.

— А чё за тренинги? — никогда не слышал.

— Ну, есть такие. «Харизматичный оратор» называются. Тренер один из Тольятти проводит, Руслан Хоменко, по-моему. Блин! Или Фоменко… не помню. Классный такой дядечка! Вот, правда, он когда говорит, прямо заслушаться можно.

— И чё? Помогает?

— Знаешь, там по-разному бывает. — Лерка с какой-то теплотой вспоминала про этого Руслана. — Бывает, человек в самом начале двух слов связать не может, а через два дня на любую тему может закатить монолог минут на пять. А бывает, вообще разницы не видно в начале и в конце. Нет, ну, есть, конечно. Просто на фоне других не заметно, но человек сам прямо светится: «Я понял, я понял как надо!». Мне точно помогло. Ну, и маме, конечно, тоже. Она сама у него раза по три на каждую ступень ходила, поэтому и меня отправила.

— Зачем по три раза?

— Сань, ну это же как в спорте, чем больше тренируешься, тем лучше умеешь.

— А сколько ступеней? — вот оно мне зачем, а ведь всё равно спрашиваю.

— Три.

— А ты на скольких была?

— Два раза на первой, и по разу на второй и третьей. Будет возможность, сходи.

— Ага! — а ведь Лерка-то и вправду хорошо так разговаривает, ну, связно там… можно и послушать, когда не нервничает.

— Блин!!! — Лерка аж сморщилась вся.

— Ты чё? — думал, вдруг она подавилась там чем-нибудь, или ещё что.

— Чё-чё?! Ну, когда она у тебя теперь такая возможность-то будет? — и посмотрела на меня так, что мне её даже жалко стало. А потом и себя тоже.

Пару минут мы молча погоревали каждый о своём, потом Лерка спросила:

— Сань, а у тебя братья-сёстры есть?

— Сестра. — Сказал я, подумав с десяток секунд.

— Старшая или младшая? — живо заинтересовалась Лерка.

— Младшая.

— А как её зовут?

— Валерия Антуанетта.

— Дурак! Я серьёзно!

— Ну, теперь-то ты моя младшая сестра. Легенда, так легенда! — и я сделал очень серьёзное лицо. Слишком серьёзное. Лерка даже засмеялась.

— Нет! Это понятно! А ту как звали?

— Не было у меня сестёр, даже двоюродных. Только братья.

— А родные братья есть?

— Да.

— Сань, ну, кончай! Я же у тебя серьёзно спрашиваю.

— Вован. Младше меня на четыре года. А чё?

— Младше — это хорошо. — Задумчиво произнесла «сестра».

— Лер, а ты можешь не говорить загадками? Или это вас так на ваших тренингах научили? — мне и в самом деле было как-то неприятно вот так втёмную на вопросы отвечать.

— У меня тоже сестра младшая. На одиннадцать лет меня младше. — Вот сказала, и вроде бы даже довольна, а чем, не понятно.

— Я понял. А зачем всё это?

Похоже, что Лерка уже собралась вспылить, но что-то её остановило, и она начала совершенно спокойно пояснять свою мысль. Не самую плохую, кстати.

— Понимаешь, — начала она. — Когда-нибудь в разговоре или ты, или я всё равно про них что-нибудь ляпнем. Согласись, что нужно хотя бы знать, что у тебя есть ещё один брат и ещё одна сестра. — Она подождала, пока я осмыслю и кивну. — Это хорошо, что их не так много. — Тут Лерка почти засмеялась. — Запоминать легче.

— Твою как зовут? — я не стал говорить «звали» мало ли что…

— Светка.

— Светлана Константиновна?

Лерка посмотрела на меня так, как будто что-то обдумывала.

— Слушай! — выдала она, наконец. — А давай не Константиновна, а Викторовна!

— В смысле? — не понял я.

— Ну, пусть они оба будут нам не родные, а двоюродные. Дети дядя Вити.

Я задумался, но осмыслить не смог.

— А зачем?

— Ну, понимаешь, — похоже, она и сама не всё понимает, но всё равно, что-то в этом есть. — Понимаешь, и ты мне, и я тебе, всё равно всё про них заранее рассказать не сможем. А когда речь идёт про двоюродных, то одному из нас про них чего-то можно и не знать. А поскольку дядя у нас уже «есть». — Она опять амеровские кавычки показала. — То пускай они как будто бы его дети. Бритва Оккамы. Не множьте сущности сверх меры!