Иностранные связи - Элисон Лури

Так думала Винни и на другой день, в универмаге «Харродз», даже когда Чак снял с вешалки очень дорогой плащ с поясом — Винни он тоже понравился больше всех — и сказал продавцу: вот этот подойдет.

— Вам завернуть?

— Нет, спасибо, — ухмыльнулся Чак. — Я в нем пойду. А платить будет дама, — добавил он и с невозмутимым видом дожидался, пока с карточки у Винни снимали почти сто фунтов. «Господи, что же подумал продавец? — вертелось в голове у Винни. — Решил, должно быть, что Чак — какой-нибудь альфонс… — Винни с тяжелым сердцем подписала чек. — Или что я жена-командирша, которая распоряжается его деньгами. Еще неизвестно, что хуже».

Тем не менее возражать у Винни не хватило духу — в конце концов, сама виновата. К тому же, если посчитать, сколько платил Чак за обеды, ужины и билеты в театр, она все равно в выигрыше. При всем при том Винни не могла избавиться от чувства, будто ее ловко обвели вокруг пальца. Ей вспомнилось, что Чак — бывший малолетний преступник. Старый мошенник, по его же словам.

— Ну что ж, спасибо большое, — сказал Чак.

Интересно, кого он благодарил — Винни или продавца? Понять можно было по-всякому. Затем он протянул Винни руку, но она сделала вид, что не замечает, мучительно соображая, как бы повежливей попросить назад хотя бы часть денег. Как бы сказать, что шутки шутками, а сейчас… Но не находила слов.

— Рад, что заглянули сюда, — сказал Чак уже у лифта. — Славное пальтишко, правда?

— Да, — безропотно согласилась Винни.

— И ты молодчина, — улыбнулся Чак. В эту минуту, в новом бежевом плаще, он был точь-в-точь как тот белый медведь. — Как чек подписала! Даже не пискнула!

— Да, — пискнула Винни, неловко улыбаясь.

— Все, мы в расчете. А теперь я тебе покупаю плащ.

— Мне? Но мне-то плащ не нужен!

— Еще как нужен!

Винни отпиралась изо всех сил, но Чак твердо стоял на своем.

— Хочешь сделать из меня подлеца, воришку, коммивояжера, да?

— Нет конечно, — сдалась Винни, и у нее появился новый плащ, элегантный, с капюшоном в сборках, с этикеткой известной фирмы. Уж сколько лет Винни не носила ничего столь роскошного.

Чак удивил Винни не только подарком. Он оказался великолепным любовником — настолько, что Винни нарушила данное себе слово и допустила его к себе еще раз, другой, третий… и так почти каждый день до его отъезда в Уилтшир. Подумать только, если бы не Пози Биллингс и ее суп из авокадо и водяного кресса, то, может быть, она так никогда бы и не узнала…

Иногда Винни задается вопросом: для чего вообще женщине ложиться в постель с мужчиной? Снять всю одежду и лечь рядом с кем-то большим, тоже раздетым, — чертовски опасная затея. Надежда на выигрыш так же мала, как в лотерее штата Нью-Йорк. Этот «кто-то» может обидеть тебя, посмеяться над тобой, брезгливо отвернуться при виде твоего немолодого тела. Может оказаться неловким, невнимательным, неумелым, вовсе ни на что не способным. Или с причудами. Скажем, ему нравишься не ты, а твое нижнее белье, или он предпочитает одну позу в ущерб другим. Риск так велик, что ни одна женщина в здравом уме не пошла бы на это (хотя обычно, когда на это решаешься, ум твой помрачен). Однако если тебе повезет, то выигрыш будет огромен, опять же как в лотерее штата Нью-Йорк, которой Винни иногда не брезгует.

За сорок с лишним лет Винни вытягивала немало билетов без выигрыша, зато с Чаком ей повезло, как победителям лотереи, чьи фотографии с глупыми, недоверчивыми улыбками печатают иногда в газетах. Удача и прежде улыбалась Винни, но она не надеялась пережить это вновь. Даже теперь, после четырех свиданий с постелью, ей все еще не верится.

А виной всему, догадывается Винни, не только английская литература, но и современная культура в целом. Газеты, журналы, телевидение внушают нам, что такие люди, как Чак и Винни — особенно Винни, — занимаются сексом редко и без особого удовольствия. Заблуждение это идет из прежних времен, когда большинство женщин к пятидесяти годам превращались в развалины, а то и вовсе не доживали до этих лет. А возможно, в нем отражается и брезгливость, которую испытывают многие при мысли, что их родители тоже занимаются любовью. Образы родителей должны быть величественны и бесплотны, ничто низменное не должно их касаться.

Конечно, сейчас не редкость, когда пожилые пары на глазах у всех обнимаются или целуются по-дружески. Публика смотрит на эти проявления нежности снисходительно, как посетители зоопарка на двух мокрых белых медведей напротив Винни, которые трутся носами, игриво, ласково, неуклюже. Но позволь себе медведи нечто большее — и почти все зрители смущенно удалились бы, таща за собой детей, хотя, быть может, и бросая украдкой похотливые взгляды назад. Представлять, как медведи — или Винни с Чаком — занимаются любовью, не очень-то приятно. В книгах, спектаклях, фильмах, рекламе это занятие — удел молодых и красивых. А то, что этим грешат и пожилые, и уродливые (и нередко получают от этого удовольствие), — тайна за семью печатями.

Чак в отъезде уже почти неделю, и Винни очень тоскует по нему. Вспоминает, как он гладит ее по спине и ниже, не забывая ни одного потаенного местечка; как не спеша, со вкусом ласкает языком ее грудь. Вспоминает его самую интимную часть — форму, цвет, размер, необычайную подвижность (в ответ на вопрос может кивнуть или покачать головкой — Винни такое видит впервые в жизни). Сидя на скамейке и перебирая в памяти эти и многие другие подробности, Винни так тоскует по Чаку, что ей больно. С другой стороны, присутствие Чака ставит ее перед мучительным выбором.

Винни считает, что лучше оставаться — или хотя бы казаться — свободной, чтобы не запятнать себя в глазах лондонских знакомых. В кругу Эдвина, среди таких людей, как Розмари Рэдли или Пози Биллингс, мимолетные романы считаются простительными, а вот у Винни круг знакомых несколько иной. У большинства ее здешних друзей взгляды весьма старомодные, и, даже если Чак им понравится, на супружескую измену они будут смотреть косо. В их глазах случайные связи — удел актеров, студентов, секретарш и им подобных, но женщина в возрасте Винни и с ее именем должна быть или одинока и свободна, или замужем. Или, если уж на то пошло, жить вместе с таким же образованным, уважаемым человеком.

Винни вовсе не жалеет, что легла в постель с Чаком, — как раз наоборот, но ей не хочется, чтобы об этом узнали. К сожалению, как только они стали любовниками, Чак и в обществе стал вести себя с ней совсем по-другому. Он так смотрит на Винни, так держит ее за руку, что всем сразу все становится понятно. Или же станет очень скоро, если он чуть дольше задержится в Лондоне. В следующие выходные Чак вернется, а вместе с ним вернется и удовольствие, и опасность. Едва ли можно попросить его при посторонних вести себя иначе, чем наедине с ней: пришлось бы объяснять истинные причины или, того хуже, лгать. А прятать Чака от знакомых неудобно и, скорее всего, просто не выйдет. С другой стороны, нельзя объяснять каждому встречному, что не спишь с Чаком Мампсоном, — тем более что это уже неправда.

Винни поднимается со скамейки и идет прочь от вольера. Можно подумать, если кто-то из знакомых застанет ее у вольера с медведем, смахивающим на Чака Мампсона, то сразу обо всем догадается. Если сочтут, что у меня любовник, рассуждает Винни, будет сложно; но если решат, что я сплю с Чаком Мампсоном — а здесь, в Англии, это все равно что с белым медведем, — то будет еще хуже.