Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна - Алиса Чернышова

— Разумеется, — сказал Михал, прищурившись. Тир дёрнулся было за парой, но она посмотрела на него — коротко и холодно, как на нечто чуждое и мерзкое.

Там, где мгновение назад пульсировала их ментальная связь, была лишь пустота.

— Благодарю. Доброй ночи, — сказала она и ушла, тяжело ступая, в звенящей тишине.

— Эй, ты бы не вставала ещё, — заявила Элена, обряжавшая Вету в какие-то бусики из гладких белых камушков. — Тебе ещё минимум день лечиться, чтобы нормально пережить этот ваш дурацкий съезд. Чего в постели не лежится? Драконище не справляется? А говорят, он хорош! Врут бабы, что ли?

Ирейн молча протянула руки за Ветой. Она не хотела разговаривать ни с кем из существ, наводнивших её трактир.

— Эй? — Элена явно занервничала. — Ир, ты чего? Плохо тебе?

— Мне хорошо, — отрезала Ирейн сквозь зубы. — Прямо замечательно. Будь добра, забери своих скумбрий, или как ты там их называешь, и исчезни из моего дома.

Русалка нахмурилась.

— Так, я зову князя. Тебя явно околдовали.

— Слушай, — Ирейн шагнула к ней и очень внимательно посмотрела в глаза. — Это — мой дом, и я тяжело трудилась, чтобы все было так. Догадываюсь, что для тебя, как и для прочих, эти слова — пустой звук, а я сама — просто забавная зверушка, но, уж прости, лавочка прикрыта. Я терпела, когда ты тут командовала и учила мою подругу жить, я благодарна, что ты присмотрела за Ветой, но с меня хватит всего этого. Мне не восемнадцать, чтобы отвлекать меня меня мишурой и цацками, и скалиться тоже не надо — не страшно. Если ты не хочешь в будущем проблем со мной, оставь нужные тряпки, а сама — исчезни. Немедленно. Уж прости, но на вежливость у меня нет ни настроения, ни терпения.

Русалка нахмурилась.

— Я предупреждала тебя насчет наветов, — сказала она, помедлив. — Кто бы тебе что ни наболтал…

— Исчезни, — повторила Ирейн. Магия бурлила внутри, обжигая острой болью, стискивая виски в своих лапах.

— Спокойно, — сказала Элена, приподняв руки ладонями вперёд. — Слушай…

— Княгиня приказала вам уйти, — глухой голос Тира от двери заставил Ирейн вздрогнуть всем телом и вцепиться в Вету покрепче. — Прошу, госпожа Элена, покиньте этот дом.

Русалка прищурилась.

— Та-ак, — протянула она. — Понятно. Ухожу. Ир… в смысле, моя княгиня. Что бы он там ни натворил, это не со зла, хорошо? Люди и драконы очень отличаются, сложности неизбежны…

— Сложности неизбежны, когда есть двое равных. Для решения этих сложностей люди придумали чудесную штуку, она называется слова. Конец — это когда один из двоих считает другого чем-то вроде растения в горшке. Горшок так удобно передвигать туда-сюда, правда? И можно отрезать пару побегов — тех, что не нравятся, полить, если хочется, и даже повесить пару игрушек, чтобы блестело… Право, Элена, уйди, не доводи до свары.

— Поняла, — сказала русалка. — Таки дебил.

Выдав эту тарабарщину, она исчезла со всплеском воды.

— Милая, тебе нужно…

— Не смей меня так называть, — обрубила Ирейн. — Лучше скажи: эта наша связь необратима? Я не могу отказаться?

— Нет, — только и сказал он. — Но…

— Ясно. Тир, извини, но я не хочу тебя видеть. Тебе все же придётся меня воровать: я не поеду с тобой по своей воле. И, прежде чем ты откроешь свой рот и напомнишь, что я сама согласилась стать твоей парой, скажу тебе вот что: ты выгнал постояльцев из моего трактира, командовал в моем доме, распланировал мою жизнь по своему видению — и я терпела, хотя, видит Коша, это не было легко. Но пытаться убить Фло, после всего, что я говорила… И ты ещё обещал мне помочь ей, пока эта рыжая девица точила ножи. Врал в лицо, а я так радовалась твоему обещанию, дура!

Она хотела заплакать, но сдержалась. Нет, слёзы, сопли — это для других представлений. Не тот случай. Не тогда, когда ставки столь высоки.

— И эта девочка, которую ты послал убить Фло, а потом предал. Я, конечно, понимаю, что она наёмная убийца, я ненавижу её за то, что она пыталась навредить Фло, но побойся богов, Тир: она тощая, вся в синяках и выглядит на пятнадцать! Тебе не стыдно прятаться за её спиной?!

— Она — фейри, они…

— И это все объясняет, конечно! Ну точно, она же не дракон!

— Я всего лишь хотел сказать…

— Тир, мне плевать, что ты хотел сказать, слышишь?! — она сорвалась на крик и судорожно закашлялась — лёгкие жгло огнём. Он дёрнулся вперёд, но она снова отступила.

— Ирейн…

— Плевать, — повторила она. — Ты пытался убить дорогое мне существо. Может, драконы такое и прощают, но люди — нет. Забирай этот зверинец и своего Казначея. Я не хочу видеть их здесь, и это — моё последнее слово. С завтрашнего дня трактир снова открывается.

Вета капризничала. Она явно хотела молока, но Ирейн не рисковала удовлетворять это желание: мало ли, как сказывается временное умирание и та магия, с помощью которой её откачивали добрые драконы? Нет уж, от этих чего угодно можно ждать. Верить им она перестала окончательно.

Это же как повезло, что они дочь помехой не посчитали! Или сделали вид? Она снова вспомнила клятву Тира, а потом — как он хладнокровно подписывает приговор фее, как он лжёт, что поможет Фло, зная, что уже отправил за ней убийцу, как спокойно говорит о том, что сделает с послом…

В горле встал ком.

Как же она ужасно вляпалась! Ирейн бы с удовольствием сорвалась да убежала, как глупая малолетняя магиня. На миг даже всерьёз обдумала такой вариант, но тут же отбросила: самочувствие не радовало, на руках маленький ребёнок, а на хвосте не абы кто, а наделённый властью дракон. От таких, думается ей, только в сказке скрыться можно. А вот в реальности пустят за ней тех же следопытов лисьих или волчьих, да парочку колдунов отсыпят — и стоять ей уже через пару часов пред князем, подарочным бантиком подпоясанной.

Да и не выезжала она никогда никуда, сиднем сидела в Медвежьем Углу. А дорога, между тем — та же наука, нужно знать тысячи тонкостей, законов и правил, чтобы быть там за свою. И, конечно, единственный способ их постичь — встать однажды на рассвете и пойти вперёд, не оглядываясь. Совершать ошибки, искать приключения, месить дорожную пыль, пока не поймёшь, что вот эту тропка уж точно твоя.

Но Ирейн никогда и не помышляла о таком. Она была лишь владелицей перевалочного пункта для таких вот бродяг, гостеприимной хозяйкой на одну ночь, наблюдающей, как после путники бредут дальше.

Всегда завидовала им немного — там, в глубине души. Думала иногда: как знать? Может, будь у неё старший брат, не довлей вина перед матерью и долг перед отцом над головой, она стала бы колдуньей. Училась бы в одном из этих ихних заведений, красила бы волосы в малиновый и видала каждый день не бутылки, пьяные рожи и счетовые книги, а чудеса, волшебных существ и таинственные чары.