Полукровка. Эхо проклятия - Андрей Константинов
Шрифт:
Интервал:
* * *
Разговор с Питером занял минуты три — говорить дольше Самсут просто постеснялась. Тем более что, если начать подробно пересказывать всю свою европейскую сагу, и целого дня не хватит. Так что Самсут, по сути, ограничилась простой констатацией факта. Дескать: за меня не волнуйся, задерживаюсь по делам, еду в Грецию, буду звонить, целую, пух. Ну а представить себе, какую бурю армянских эмоций на том конце провода в тот момент переживала Карина, было делом совсем нетрудным. Поэтому Самсут не стала слушать причитания и восклицания подруги, а просто тихонечко положила трубку на рычаг, после чего девушки снова вернулись в студию.
— …Как вам эта комната? — поинтересовалась Овсанна.
— Безумно красиво, — честно призналась Самсут.
— Иногда мне нравится оставаться здесь одной — чувствуешь себя как-то свободнее, ни с чем не связанной. Можно, я посижу с вами еще немного? — осторожно спросила Овсанна.
— О, конечно-конечно.
— Я понимаю, что вы хотите спать, но я займу мало времени. Знаете, вы мне как-то с первого взгляда сразу понравились. Может быть, это и есть голос крови?
— Вы мне тоже, и я так благодарна…
— Не надо. — нахмурила иссиня-черные брови Овсанна. — Знаете, как армяне говорят? «Пандухт пандухта всегда поймет».
— Кто?
— Ах, да, вы же знаете армянский еще хуже, чем я. Пандухт означает — скиталец.
— Но разве вы… скиталец?! — искренне удивилась Самсут, совершенно уверенная в том, что уж эта девушка живет гораздо более полноценной и настоящей жизнью, чем она сама.
— В каком-то смысле — да, — задумчиво ответила Овсанна.
Некоторое время обе молчали. Наконец, девушка грустно улыбнулась и осторожно дотронулась до руки Самсут.
— Вы были когда-нибудь в Армении? — тихо спросила она.
— Нет… Может быть, в глубоком детстве, в младенчестве. И то — я не знаю точно. Мне иногда что-то… снится…
— Вам, наверное, это непонятно, — словно бы извинилась Овсанна, — но, видите ли, в каком-то смысле вы намного счастливее меня. Хотя, похоже, так не считаете. И все же у вас всегда есть возможность в любое время поехать в Ереван и даже просто остаться там жить. Нам же до недавнего времени это было очень нелегко сделать.
— А теперь?
— А теперь… Теперь и совсем непонятно, что там происходит. — Овсанна отвернулась, глядя в черноту за окном, вспыхивающую фарами проезжавших машин, и Самсут почему-то не решилась спросить, что же, собственно, там сейчас происходит.
Стыд за то, что она не имеет ни малейшего представления о том, что творится сейчас в Армении, начал заливать ей лицо, и она очень боялась, что Овсанна сейчас обернется и по ее лицу все поймет. Но девушка долго сидела и, как видно, тоже не стремилась вернуться к разговору.
— О, я порой просто ненавижу эту свою раздвоенность! — вдруг выпалила она. — Я ни здесь, ни там. Знаете, как тяжело уживаются две крови? Особенно такие древние и сильные?! Вы русская, вам легче… Я и сама не понимаю, откуда у меня такая тяга к этой земле, ведь там ничего такого нет, камни одни, я же читала, смотрела фильмы. Разве сравнить с нашим Кипром, Грецией?! Но порой она так хватает за душу, что невозможно. И тогда я ухожу сюда, в эту космополитическую мансарду… А про Армению я даже написала целое стихотворение.
— Правда? Наверное, действительно такие ощущения можно выразить только стихами. Вы мне прочтете?
Овсанна снова нахмурилась:
— Боюсь, что вам будет просто смешно. Я ведь хорошо умею писать только протоколы и заключения, и вообще оно получилось как-то совсем не похоже на стихотворение. К тому же мне пришлось писать по-русски: на армянском не могу, а по-гречески было бы глупо. Да и вообще все это глупо!
— Нет, вы неправы, Овсанна. Ведь в стихах главное — подлинность чувств. И я не буду смеяться — такое мне бы и в голову не пришло!
И Овсанна, сцепив на коленях тонкие руки, вытянулась в струнку и каким-то другим, гортанным диковатым голосом прочла:
О, родные горы мои!
Камни, на которых растут цветы!
Чистый воздух и дней полет!
Щебет птиц и журчанье вод!
Море сочных лугов и душистых трав!
Солнце, заливающее все вокруг!
Я хотела бы стать большой-большой,
Чтобы обнять тебя всю, моя земля.
О, пьянящая близость к солнцу белых вершин,
Грудь мою величьем твоим напитай!
И в тебе, Армения, раствори…
— Ну, все, спокойной ночи! — вдруг резко вскочила девушка и выбежала из комнаты, не дав Самсут возможности ни оценить стихи, ни признаться Овсанне в том, что она сама двумя руками готова подписаться под этими ее строчками…
Санкт-Петербург, 16 июня, ночь
— …Сережка, я, конечно, дико извиняюсь! Но я сейчас в таком состоянии!!! Как та Нина Андреева!!!
— Что? Кто? Какая Нина Андреева?!!
— Ну, которая коммунистка. «Не могу молчать». Помнишь?
— Который сейчас час?
— Третий. Кажется.
— Карина, ты что, совсем спятила?
— Фи, Сереженька, как это грубо с твоей стороны. А еще адвокат.
— В данный момент я не адвокат, а глубоко спящий человек. Которого разбудили в третьем часу ночи, чтобы процитировать слова старой маразматички.
— Меня, между прочим, саму точно таким же способом разбудили буквально пять минут назад.
— И поэтому ты решила отыграться на мне?
— Ничего я не решила. Лучше спроси, кто меня разбудил?
— И кто же он, этот нехороший человек?
— Не он. А она. Сумка!
— ЧТО?!! ГДЕ ОНА?
— Что значит где? Она на Кипре. Пока. Но завтра уезжает.
— В Питер?
— В том-то и дело, что в Грецию. В Афины. Прикинь, тихоня-то наша? За одну поездку собирается пол-Европы объехать. А всё плакалась, что денег у нее нет. У-у, редиска! И главное, всё молчком, молчком…
— А почему в Грецию? Зачем ей в Грецию? Ей же во Францию нужно?! — проболтался Габузов.
— Почему именно во Францию? — удивилась Карина.
— Ну там, Эйфелева башня, Лувр, — выкручиваясь, замялся Сергей, — и вообще там… Красиво, наверное.
— Ну, знаешь, в Афинах тоже красиво.
— Наверное, ты права. А больше она тебе ничего не говорила?
— Представь себе, нет. Просто предупредила, что восемнадцатого числа она в Питер не вернется, потому что едет в Грецию. Причем даже не сказала, сколько она там пробудет. Обещала звонить еще.
— Понятно. Слушай, если снова объявится этот… ну, который директор школы… ты ему, на всякий случай, не говори ничего про Грецию. А то он… вдруг он возьмет, да и перестанет держать для нее место. Хорошо?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!