Американский детектив - 4 - Джон Гоуди

— Примерно по два на станцию.

— Еще одно, — прервал молчание комиссар. — Следует принять все меры предосторожности в отношении заложников. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь из них погиб.

— Да, — кивнул начальник округа. — Нужно помнить, что их жизни по-прежнему под угрозой.

Высказавшись, он неожиданно почувствовал холод. Мрак сгущался, казалось, что толпа смерзается в единый ком, полицейские стали похожи на замерзшие голубые статуи. Он вспомнил, что сказал недавно комиссару — когда все это кончится, он уже не будет прежним. Это правда. Что-то его явно покидало.

Том Берри

Неожиданно вспыхнувший в вагоне полный свет застал пассажиров врасплох, и они растерянно заморгали. В ярком свете неоновых ламп стало отчетливо заметно напряжение на лицах, крепко сжатые дрожащие губы, набрякшие морщины, полные страха глаза. Теперь Том разглядел, что девица в модной шляпке вовсе не так молода — полумрак был для неё более благоприятен. Младший из двух мальчиков казался недовольным, словно его раньше времени вырвали из сладкого послеобеденного сна. Носовой платок, который военного облика негр все ещё прижимал к лицу, уже не был свежим, по нему расплывались ужасные красные пятна. Только старая пьяньчужка не изменилась. Она спала, храпела, с её губ срывались маленькие радужные пузырьки. Бандиты выглядели ещё более массивными и угрожающими. Да, действительно, — подумал Берри, — они стали гораздо массивнее, — на четверть миллиона каждый.

Дверь кабины машиниста распахнулась, и вышел главарь. Его появление вызвало приглушенный шум среди пассажиров; щеголеватый старик заметил:

— А, вот и наш друг, сейчас узнаем, что ждет нас дальше.

— Прошу внимания. — Главарь спокойно подождал, и Берри подумал: в нем чувствуется что-то профессиональное, он наверняка привык работать с людьми. — Все в порядке, примерно через пять минут поезд тронется. Все должны спокойно оставаться на местах и точно выполнять приказы.

При этих словах в памяти Тома Берри мелькнуло неприятное воспоминание. Где он мог их слышать? Ну конечно, в армии. Этот оборот очень часто встречался в речи инструкторов, офицеров и унтер-офицеров. — Вы должны носить форму класса А... Вы должны отработать восемьсот часов... Вам приказано патрулировать этот район. — Отлично, маленькая тайна раскрыта главарь служил в армии и привык отдавать приказы. Ну и что с того?

— Мы рассчитываем в ближайшее время вас освободить, так, чтобы никто не пострадал. Но пока вы остаетесь заложниками. Так что ведите себя соответственно.

— Раз вы собираетесь в поездку, то не могли бы высадить меня на Фултон-стрит?

Вожак даже не взглянул на старика. Не сказав больше ни слова, он вернулся в кабину. Большинство пассажиров явно осуждало старика за легкомыслие. Но он только глуповато улыбался.

Ну, вот, — подумал Берри, — тяжкое испытание идет к концу. Вскоре пассажиры глотнут отравленного воздуха поверхности и начнут потчевать полицию неточными и несовпадающими оказаниями очевидцев. Но только не полицейский Том Берри; он изложит точнейшую версию. И плевать на осуждение коллег. Когда закончится допрос и он отправится к Диди, его уже практически уволят. Хотя официально об этом ещё не объявят, но ждать останется недолго. И что он станет делать дальше? Женится на Диди и погрузится в стихию революции? Будет идти с ней рука об руку, распевая антивоенные песни и выкрикивая проклятия в адрес ЦРУ? Два сердца будут биться в унисон, когда они станут швырять жестянки с мусором в зеркальные окна богатых особняков?

Младший из мальчиков захныкал. Берри заметил, как мать трясет его, чтобы заставить замолчать.

— Перестань, Брэндон, сиди спокойно.

Мальчик крутился у неё в руках и громко ныл:

— Я устал, я хочу домой.

— А я сказала, сиди спокойно, — сердито прошептала мать. — Ты слышал, что сказал дядя? Он сказал, чтобы ты сидел спокойно!

Она шлепнула мальчика по попке.

Центральная диспетчерская

Когда поезда к югу от захваченного Пелхем Час Двадцать Три пришли в движение и на экране центральной диспетчерской замелькали огоньки, в зале раздались одобрительные выкрики. Марино нахмурился и оглянулся: он помнил, Каз Долович требовал, чтобы в зале стояла тишина. Но, конечно, Каза там не было, Каз был мертв. Что, как пришло в голову Марино, делало его старшим. Ну, что же, он тоже предпочитает, чтобы было тихо.

— Прошу тишины, — сказал он и поймал себя на том, что воспользовался любимой фразой Каза. — Прошу тишины в зале.

Он крепко прижал к уху телефонную трубку. На другом конце провода находился диспетчер узла связи в штаб-квартире полиции на Центр-стрит. Сидевшая рядом миссис Дженкинс связалась с оперативным отделом штаб-квартиры транспортной полиции.

— Пока ничего, — сказал Марино в трубку. — Мы начали расчищать путь до станции Саут-ферри.

— Хорошо, — и диспетчер в полиции повторил, — пока ничего.

Марино жестом поманил миссис Дженкинс.

— Скажите, что пока ничего. Пелхэм Час Двадцать Три ещё не движется.

— Пока ничего, — сказала миссис Дженкинс в трубку.

— Я прошу тишины, — потребовал Марино. — Сейчас вся ответственность лежит на нас. Так что сохраняйте тишину.

После этого он повернулся к экрану и стал пристально вглядываться в красную точку, обозначавшую положение поезда Пелхэм Час Двадцать Три. В зале стало очень тихо.

— Прошу тишины, — твердо повторил Марино. — Пусть будет так же тихо, как при Казе.

Заместитель главного инспектора Даниельс

Заместитель главного инспектора Даниельс вел свой отряд к поезду Вудлоун Час Сорок Один. Тот стоял на путях для экспрессов в 500 футах к северу от станции на Двадцать восьмой улице. Его силы состояли из двадцати бойцов отдела специальных операций и десяти транспортных полицейских в голубых шлемах. Машинист увидел их на подходе и высунулся в окно кабины.

— Отоприте дверь, — приказал заместитель главного инспектора. — мы должны подняться в поезд.

— Не знаю, — возразил машинист. У него было лицо цвета кофе, висячие усы и небольшие бакенбарды. — Я не получал приказа пускать в поезд кого бы то ни было.

— Приказ вы только что получили, — сказал заместитель главного инспектора. — Мы что, похожи на Красную армию?

— Ну, полагаю, вы полицейские, — рассудил машинист, неспешно покинул кабину и с ключом в руках появился возле аварийной двери. Дверь скользнула в сторону. — Полагаю, у вас есть соответствующие права.

— Вы все правильно полагаете, — кивнул заместитель главного инспектора. — Подайте мне руку.

Кряхтя и чертыхаясь, он вскарабкался в поезд. Полтора десятка пассажиров встали было с мест. Даниелс остановил их.