Зона Посещения. Тропами теней - Андрей Альтанов

– Интересно, почему так? – Я почесал затылок.

– Давно об этом думаю, – пожал плечами Сеня, – но рационального объяснения найти не могу. Возможно, для существования в этом мире необходимо гораздо меньше энергии, чем в нашем. Или время здесь течет не так, как у нас.

– Ну, так чем это не рациональные объяснения? – улыбнулся я и вернулся к обязанностям отмычки.

Еще с полчаса мы черепахами ползли по этой «лесопосадке», пока не вышли к подножию холма. Здесь кустарник закончился, дальше стелилась пустыня, утыканная характерными для этого мира острыми пирамидами скал. Песчаные барханы были тут в таком количестве, что создавалось впечатление, что перед нами открылось застывшее штормовое море, где чуть ли не каждая волна была размером с небольшое цунами. Первым забил тревогу Аммонит.

– Стой, дружище, – притормозил он меня, – а ну присядь на минутку.

– Чего ты там такого увидел? – поинтересовался я и глянул в том же направлении. – Ага…

Вдали на монотонной поверхности песков выделялся черный частокол явно искусственного происхождения. Я припал к окулярам бинокля и разглядел натыканные рядами длинные ветки кинжальных деревьев, на самые острия которых кто-то нанизал оторванные головы местной живности. Гниющие черепа поражали своим разнообразием. Тут были и самые свирепые из уже виденных нами тварюк, и те, с которыми нам еще только предстояло пересечься. В любом случае тот, кто это сделал, обладал не только завидной силой, но еще и разумом. Ибо было очень сомнительно, что обычный местный хищник стал бы заниматься подобной ерундой.

– Аборигены-иномиряне? – поинтересовался я.

– Как бы не так, – озабоченно промычал Аммонит, – это наши земляки.

– Люди?!

– А чего ты удивляешься? Это выбраться отсюда нельзя, а вот… Ну, если ты сюда попал, что мешало другим товарищам сделать подобное? Знаешь, сколько за все время здесь людей сгинуло? И не всех их местные твари тотчас на тряпки порвали.

– Я об этом как-то не думал, но это же здорово! – поспешил обрадоваться я. – Если здесь есть человеческое поселение, то валим туда! Отдохнем, с народом пообщаемся, о безопасных тропах спросим. А может быть, кто-то из местных нам помочь захочет? Будет у нас еще и проводник.

– О да-а-а, – протянул Арсений и повернул ко мне свой фейс с кривоватой улыбкой, – эти тебе помогут. Так помогут, что следующая палка в том ряду будет торчать с твоей головой.

– Что, все так плохо?

– Нет, еще хуже, – поспешил успокоить напарник. – Не хотел тебя печалить, думал, что мимо этих пройдем. Но, видать, не судьба…

Арсений еще с минуту рассматривал пески и барханы, изучая пространство на предмет наличия упомянутых «этих», но, не найдя ничего, убрал бинокль и сел на песок.

– Тут ситуация следующая, – напарник снял с пояса тесак и принялся прикручивать его к своему посоху, превращая его в боевую косу, – когда человек, прикоснувшийся к грани преломления, начинает переходить в этот мир, на него уже тогда могут наброситься местные паразиты. И зачастую происходит так, что «медуза» или какая другая «каракатица» впивается в ослабленный орган человека еще до того, как он завершит переход. И происходит неприятная накладка – место органа в этом пространстве становится занятым, и сам орган остается там, в нашем мире. А паразит оказывается внутри тела, впаивается в него чуть ли не на молекулярном уровне. И дальше два организма начинают жить в симбиозе. Получается существо с человеческим разумом и прожорливостью местного хищника. Чтобы жить, такому поврежденному организму нужно жрать, и жрать очень много. И еще из-за нарушения структуры ДНК эти люди постепенно мутируют, их тела трансформируются. А что касается человеческого разума, то, сам понимаешь, в таких экстремальных условиях он мутирует еще быстрее тела. Я видел одиночные экземпляры таких особей – фильмы про адских тварей нервно курят в сторонке. Чего только стоит человек, полностью или частично лишившийся кожного покрова, а вместо него получивший прозрачное желе «медузы». Представь себе – стоит рядом с тобой такой «красавец» и видит в тебе только еду. Но не так страшен черт, как черти, сбившиеся в стаю. Человек был и остается существом стадным. Так что самые ужасающие создания в этом чужом мире – люди, пусть и слегка гээмошные. Вот одно такое поселение раскинулось за теми барханами.

– Хочешь сказать, что простых нормальных людей здесь не бывает? – поинтересовался я.

– Может, и бывают, но за все эти годы мне ни один такой не встретился.

– Ясно. Так что, будем их атаковать? – Я перехватил пушку поудобнее.

– Хренушки! Умный в горку не пойдет. Обойдем это место холмами, а в пустыню сунемся тремя километрами южнее.

Сказано – сделано. Мы спустились под прикрытие возвышенности и двинули в обход, огибая аномалии и пугая случайных «треножников». Эти небольшие забавные твари, чем-то похожие на земных микроскопических гидр, все время норовили прокусить подошву моего берца, когда я наступал на их песчаную засаду. Тогда три гибкие чешуйчатые ножки резко взлетали вверх, вздымая фонтанчики песка, и крепко обхватывали ботинок. Но вкус земной резины их быстро разочаровывал. И в тот же миг хватка ослабевала, а расстроенная зверушка снова закапывалась в песок. В конце концов я привык к этим прикольным созданиям и даже пару раз специально наступил на их едва заметные засады. Но клянусь, что в самый первый раз я чуть натурально не обделался, ощутив, как что-то «нежно» обхватывает мою ногу.

На глаз отмерив расстояние, мы опять поднялись на холм, осмотрелись и ушли в пустыню. Здесь аномальных зон было значительно больше, но и тварей сновало не так много, как в долине перед кинжальным лесом. Там перед зарослями мне выпал шанс хорошенько попрактиковаться в стрельбе по юрким быстро бегающим целям, а Аммониту в это время пришлось знатно помахать своим тесаком, прикрывая мой тыл от двух «шестипалых барзунов». Здесь же большую часть пути мы прошли спокойно и уже расслабили булки. Но примерно через три часа низкий рев и многоголосое верещание нескольких десятков глоток посреди гробовой тишины застали нас буквально врасплох.

Шум доносился из-за соседнего бархана, но точно определить, где был его источник, не представлялось возможным. Испугавшись того, что звуки этой панк-оперы были по наши души, мы стали спиной к спине и приготовились отбивать атаку. Но время шло, а никто так и не выскочил из-за волнистых песчаных кромок. И когда басистый рев начал непрерывно заглушать многоголосое верещание, нам стало ясно, что это голосило раненое животное, на которое и велась сейчас охота.

Вскарабкавшись по склону ближайшего бархана, мы высунули свои головы из-за его острой кромки и обомлели. Всего метрах в пятистах от нашей позиции било о землю многочисленными меховыми хоботами огромное животное, величиной с двухэтажный загородный домик. Толстый волосатый осьминог попал в «прилипалу» и сейчас отмахивался от скачущих вокруг него наездников. Зрелище было еще то.

Наездниками оказались те самые упомянутые Арсением человекообразные создания с явными визуальными отклонениями от нормы. Оседлав каких-то местных шестиногих ящеров, они носились вокруг обездвиженной груды мяса и безжалостно кромсали его плоть длинными копьями и саблями, сделанными из ветвей кинжального дерева. Когда им удавалось хорошо разогнаться и удачно ударить, они отсекали животному его толстые боевые конечности и длинные жилистые жгутики с гроздьями зрительных органов. Кровь существа хлестала из обрубков, как вода из поливных шлангов. Отрубленные хоботы бились в агонии уже на песке, а стая человекообразных мутантов все ужесточала натиск.