Николай Гумилев - Владимир Полушин

В ответ он послал ей письмо и альманах «Италии», где был опубликован цикл его стихотворений «Беатриче». (Стихотворение «В моих садах — цветы, в твоих — печаль…» поэт послал ей в Севастополь еще в 1907 году, как только написал.) Конечно, весь цикл был о, ней. Ее присутствие ощущалось в каждом стихотворении. Прямым обращением к Анне звучали первые строфы третьего и четвертого стихотворений цикла:

(«Пощади, не довольно ли жалящей боли…», 1909)

И:

(«Я не буду тебя проклинать…», 1909)

Окончание цикла — это гумилёвская мечта, вырвавшаяся из его души надежда. Кажется, что поэт заговаривает свою возлюбленную:

Нет сомнения, что она хорошо поняла, кому обращены эти слова и призывы.

Чем же занималась Анна зимой и весной 1909 года?

Об этом времени сохранились ее воспоминания: «Я два года училась на Киевских Высших женских курсах. В это время (с довольно большими перерывами) я продолжала писать стихи, с неизвестной целью ставя под ними номера».

Гумилёв номеров не ставил, но продолжал писать стихи, в которых оживал образ Ани Горенко. В начале мая он написал стихотворение «Царица». Анна Андреевна относила эти стихи к Елизавете Дмитриевой. Но многое говорит за то, что эти строки обращены все же к ней. Позднее Ахматова, читая это стихотворение, отметила возле строфы: «Был вечер тих. Земля молчала, / Едва вздыхали цветники…» — «Ц. С.», то есть Царское Село. Один из западных исследователей творчества Гумилёва и Ахматовой М. Баскер по этому поводу писал: «Эти строки были сочинены в пору… когда Гумилёв „перечитывал Пушкина“ в сознательной попытке найти новое направление для своих стихов; и их очевидная перекличка со знаменитым местом из пушкинского „Евгения Онегина“:

(Гл. 7).

вероятно, подтверждает наличие в этом внешне экзотическом стихотворении интимно-русского биографического подтекста и соответственную связь его героини с будущей невестой, за которой Гумилёв до этого ухаживал в Царском». Последние две строфы — это портрет Горенко, которая так жестоко отвергла его признание во время встречи в Севастополе:

(«Царица», 1909)

Вот она — любовь-вражда Гумилёва и Горенко, которая потом их и разведет. Он ждал ее покорной своей воле, а она оказалась предвестницей палача! Какое глубокое предвидение. В самом деле, не мог же знать Гумилёв, что с ним случится в 1921 году, когда Ахматова проводила его по той железной лестнице, по которой только на казнь провожать. И написала об этом в стихах.

В мае Гумилёв пишет еще одно стихотворение — «Семирамида» (1909), посвященное памяти Анненского, но речь в нем идет все о той же лунной деве Царского Села:

Для того чтобы иносказательно выразить свои чувства к «лунной деве», поэт использует миф о висячих садах Семирамиды; по преданию, ею была вавилонская царица Шаммурамат (IX век до н. э.). Царице легенда и приписывает создание висячих вавилонских садов, посвященных Венере, — одного из семи «чудес света». Сады были повторены в Царском Селе «Семирамидой Севера» Екатериной Великой в XVIII веке.

Аня отвечает на его письма, и он рад этому. Он знает, что она успешно занимается на курсах. В мае Анна сдает экзамены: энциклопедию права, латынь, историю римского права с оценками «весьма удовлетворительно». Но юридическое образование ей изрядно надоело. У нее одна радость — надвигающееся лето, и она с нетерпением ждет поездки в Одессу с ласковым и теплым морем, новыми развлечениями. И вот экзамены позади. Анна уезжает, не оставив даже адреса поэту. Николай отправляет письмо своему другу Андрею Горенко, в котором между делом сообщает: «Есть шанс думать, что я заеду в Лустдорф. Анна Андреевна написала мне в Коктебель, что вы скоро туда переезжаете, обещала выслать новый адрес и почему-то не сделала это. Я ответил ей в Киев заказным письмом, но ответа не получаю… Если Анна Андреевна не получила моего письма, не откажите передать ей, что я всегда готов приехать по ее первому приглашению, телеграммой или письмом».

Возможно, именно в это время и родилось известное стихотворение Анны Горенко «И когда друг друга проклинали…» (1909), в котором речь шла о их сложных досвадебных отношениях:

Неизвестно, получил ли Гумилёв адрес от Анны (сомнительно), возможно, его сообщил Андрей Горенко. Тем не менее, в начале июля поэт уезжает из Коктебеля и морем добирается в Одессу. В первых числах июля Николай Степанович объявляется на даче в Лустдорфе под Одессой, где отдыхала семья Горенко. Опять — разговоры о поэзии, о Царском Селе, о новом журнале «Аполлон», о том, что осенью он начинает заниматься на другом факультете. Видимо, Анна Андреевна сказала, что ей юридическое отделение надоело… Но опять ничего не решено в их отношениях. Правда, на сей раз Аня сама предложила проводить его до Одессы на трамвае из Лустдорфа. И снова надежда толкает Гумилёва задать ей мучительный для него вопрос: «Любит ли она его?» И получает совершенно неожиданный ответ: «Не люблю, но считаю вас выдающимся человеком». Вот это оборот! Гумилёв задумался на минуту и неожиданно спросил: «Как Будда или как Магомет?» Ишь куда хватил, так что сам задохнулся от сравнения. Если она считает его таким, то, может быть, согласится, став его женой, поехать с ним в страну черных христиан? Но Аня, которая мечтала не об Африке, а о Северной столице России, и на это предложение дала категорический отказ.

Случайность, но именно в июльском номере журнала «Весы» появляется стихотворение Гумилёва «Колдунья», посвященное Анне Андреевне. Снова ее колдовские чары опутывают его душу и рассудок. Грань между его снами и действительностью, между реальной жизнью и воображаемыми событиями стирается. Поэт тоскует и погружается в дрему полубытия. Летняя жара и зной, плывущее истомленное солнце, и сами собой рождаются строки очень важного для Гумилёва стихотворения «Сон Адама» (1909). В этом стихотворении поэт как бы моделирует свои возможные взаимоотношения с любимой: