Разгадай меня - Амалия Март

— Ты сделал татуировку! — воскликнула я. — "Hada". Что это значит?

— Читается, как "ада", в переводе с испанского — фея.

Я быстро-быстро заморгала, прогоняя совершенно неуместные слезы. Потянулась к его губам и выдохнула:

— Идиот, это же навсегда.

— Как и ты.

И вечер был идеален. Просто и-де-а-лен. Если бы не одна долбанная прядь.

И вот последствия!

— Агния, — ревёт мужчина с той стороны.

А по имени он зовет меня только на работе и только, когда зол. То есть частенько, ага.

Барабанит в дверь. Громко, сильно. Держись, дверь, держись, родненькая.

— Завтра на работу выходить! Как ты себе это представляешь?!

— Надень бандану, — сдавленно пищу я.

— Бандану?! — натурально звереет Рижский.

Так и вижу эту его пульсирующую венку на лбу. И глаза чернющие от злости. И слюни пузырями, как у бешеной собаки. Все, решено, я остаюсь жить в ванной. Вода есть, а вода — это жизнь! А еда… можно и шампунем попитаться, в конце концов, написано, что он из натуральных ингредиентов!

Жесткий стук в дверь затихает. Слышится тяжёлый вздох, а затем глухой хлопок. Это он головой, узнаю звук!

— Зачем ты это сделала, фея? — уже спокойнее спрашивает он.

— Меня твоя прядь отросшая бесила! Я думала тихонечко ее подравнять, пока ты спишь.

— Триммером?! — снова взлетает мужской голос.

— Я ножниц не нашла. Вот и… Но я же старалась! Аккуратно прядь на бок уложила, думала раз и все, укорочу одним движением, а тут ты дернулся во сне! А я насадку не поставила… прости, прости, прости, — изливаю душу в узкую щель между откосом и дверным полотном.

— Моя месть будет жестокой!

— Хочешь, я себе что-нибудь тоже сбрею?

Смотрю в зеркало, скептично оценивая, что там уже дальше некуда просто, но могу и лысой, если что, походить месяцок, мне не принципиально. Лишь бы задобрить моего вечного невротика.

Даже включаю машинку и издаю громкий жалостливые вздох.

— Не сметь! — снова ревёт за дверью Рижский.

Фух, вовремя, а то ещё пару сантиметров и…

Мы замолкаем секунд на десять. Слышится очередной протяжный выдох с той стороны.

— Ты опять режешь мою душевую шторку?

— Не твою, а нашу, я сама ее выбирала, и портить считаю кощунством! — возмущаюсь его домыслам.

— Ладно, выходи, — милостиво разрешает Леша.

— Убивать не будешь?

— Не раньше, чем ты исправишь содеянное.

— Я могу! — радостно открываю дверь. — Я подравняю сбоку. А потом со второго, немного уберу сверху, и будет класс!

Взгляд Рижского мой энтузиазм немного поубавляет, но когда он хватает меня за руку и тянет к себе в объятия, я успокаиваюсь. Дарю ему просящий прощения поцелуй и веду на кухню.

Осматриваю последствия своих кривых рук при дневном свете и тяжко вздыхаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Боже, как ты меня терпишь.

— Ты, конечно, на любителя, — иронично замечает он. — Но я как раз из них. Повезло тебе, да?

Кривая улыбка пересекает лицо, взгляд приклеивается к моим губам.

— Я люблю тебя, Рижский, — прочесываю пальцами пока ещё длинные кудри.

— И я тебя, фея, — обхватывает мою талию руками и притягивает ближе к себе. — Закажем что-нибудь? Есть хочется после вчерашних подвигов.

— Ага, — утыкаюсь носом ему в плечо.

— Что ты хочешь? Пиццу, роллы?

— Твою фамилию, — шепчу я.

— Наконец-то, — выдыхает он.

Конец