Чужое наследие - Вячеслав Шалыгин

– Просто рок какой-то, – проворчал рядовой Костылев. – Видать, хламида такая – всюду опаздывать.

– Планида, – исправил Бабин.

– Две недели! – Трошкин взялся за голову и взъерошил волосы. – Конец фильма! Пилот, ну а хотя бы связь у нас осталась? Можешь вызвать на подмогу другой рейдер?

– Не получится, – пилот помотал головой. – Его светлость Василий Борисович на этот счет ясные указания дал – полное молчание во всех диапазонах: и радио, и гипер. Чтобы Европу не подставить. Так что не могу.

– А без башки остаться?! – вскипел Костылев, вынимая из правой кобуры лазерник.

На него тотчас уставились зрачки дюжины винтовок европейского десанта. Аргумент весомый настолько, что придержит крышку любого «вскипевшего котелка». Костылев отлично понимал, что огневой и численный перевес на стороне подданных Бородача. Пятнадцать бойцов разведгруппы плюс трое пилотов против троих «преображенцев». Шесть к одному – расклад не в пользу спецназа Каллисто. Хотя, если начистоту… Все-таки в группе прикрытия обычная десантура, а не спецназ. Но нет. Нельзя. Будь на стороне спецназа хотя бы фактор внезапности. Но его уже не было. Один залп – и конец. Ефрейтор Бабин схватил рядового за запястье, и Костылев нехотя спрятал оружие в кобуру.

– Остыньте все! – вставая между европейцами и своими, грозно крикнул Трошкин. – Не до разборок сейчас!

– Ваш боец начал, – спокойно ответил старший европейской группы.

– Вернемся домой, я его накажу, – майор встретился с европейским лейтенантом взглядом. – Конфликт исчерпан до начала огневой фазы. Согласны, лейтенант?

– Согласен, – офицер усмехнулся и дал своим людям команду «Отбой тревоги».

Европейцы расслабились, но оружие далеко не убрали. Это в свою очередь вызвало усмешку у майора. Но почти сразу он снова стал серьезным и вернулся к прерванной беседе с пилотом.

– Слушай, – он взглянул на нашивку с фамилией, – Куценко, что если мы пойдем на такой финт: я дам тебе секретные коды и частоты флота Каллисто…

– Господин майор… – ефрейтор Бабин неодобрительно покашлял.

– А ты введешь их в свой комп, – продолжил Трошкин, не обращая внимания на Бабина. – И на нашей частоте соединишь меня со штабом армии ОВК. Как тебе идея?

– Перенастроить маячки и опознавательные метки на ваши частоты, чтобы выглядеть кораблем с Каллисто? – уточнил пилот.

– Ну да. Ведь ты до сих пор ничем себя не выдал, так? А внешне твой рейдер отличается от наших только эмблемой, но кто ее рассмотрел?

– Никто. Мы вообще перед походом все опознавательные знаки закрасили, – пилот задумался и в поисках поддержки взглянул на лейтенанта-разведчика. – Что скажете? Вообще-то обмен неплохой.

– У меня нет инструкций. Я знаю, что мы должны были обеспечить, если потребуется, прикрытие разведке… землян и вернуться. И привезти с собой Александру Ермакову. Ни о раненых ученых, ни насчет сеансов связи с Землей у меня инструкций нет.

– И у меня нет, – пилот развел руками. – Извини, майор…

– Да вы подумайте чугунками своими! Почему князь Василий именно нас послал на Грацию? Да чтобы мы на Землю об увиденном и доложили! Что тут неясного?

– Это догадки, – уперся лейтенант. – Приказа не было.

– Куценко, ну ты-то не пехота, соображать должен!

– А что я? Прав лейтенант. А вдруг у князя свои мысли на этот счет?

– Единственная деревянная деталь в космическом корабле – пилот, – негромко пробурчал Костылев. – Объяснять бесполезно, господин майор. Они же враги. Нелюди… хуже чинидов и этих… метаморфов.

– Сам ты нелюдь, – обиделся пилот. – Все мы понимаем. Но мы же военные. Будь у нас приказ – говорите хоть со всей Галактикой.

– Слушай, но ведь все будет выглядеть как разговор с борта корабля, принадлежащего Каллисто! – снова насел Трошкин.

– Да не в этом дело, как ты не поймешь?! – пилот поморщился. – Нет у нас приказа информацию вашим сливать! Нету! И точка!

– Мальчики, не ссорьтесь, – в отсек протиснулась Шура. – Две недели не срок, майор. Щукин не успеет обучить армию так быстро.

– Я думаю иначе, – Трошкин под ее взглядом немного подтаял и, казалось, успокоился. – Вы многого не слышали, сударыня. «Золотые люди» прогрессируют с фантастической скоростью. За две недели они могут превратиться в грозных бойцов. А как только это произойдет, Коалиция немедленно начнет наступление. И мы снова опоздаем…

– Снова? – удивилась Шура.

– Да, у меня уже была возможность предупредить Великого Князя, но произошло примерно то же, что происходит сейчас: из-за недальновидности князя Василия Борисовича все едва не пошло прахом.

– Так вы все же успели?

– Успел, – Трошкин вдруг шагнул вперед, а затем ей за спину.

Случившееся в следующие несколько секунд почти не отложилось в памяти у Шурочки. Она запомнила лишь выкрик «Девчонку не зацепите!», удивленный взгляд медленно оседающего на палубу европейского лейтенанта и дымок, курящийся над маленькой дырочкой в центре его лба. А еще вокруг сверкали сполохи выстрелов. Их голубоватые молнии мелькали настолько близко, что Шуре казалось, будто она объята холодным пламенем. Выстрелы были, конечно, горячими, но ни одна вспышка не задела даже одежду девушки. И еще кричали и падали солдаты. Некоторые из них тоже стреляли, но все куда-то не туда и попадали только в стены, то есть в эти… переборки. А вот майор и двое его бойцов стреляли сразу с двух перекрещенных рук, во все стороны и ни разу не попали в стену. Только в европейских солдат.

От страха Шура не могла пошевелиться. Под конец сражения она догадалась зажмуриться, но так стало еще страшнее, и она вновь открыла глаза. В отсеке все стихло. Больше не шипели, рассекая плоть, лучи, не падали с глухим стуком безжизненные тела и не кричали умирающие. В свете потолочных ламп слоился удушливый дым. Его сизые облака медленно вытягивались в сторону вентиляционных решеток. От сильного запаха паленых волос, пластика, ткани и запекшейся крови Шурочку затошнило. Она почувствовала, что к ее ноге привалилось что-то тяжелое и мягкое. Шура обмерла. Посмотреть вниз просто не хватало смелости. А что, если там по щиколотку крови? И внутренности повсюду, как было у Барта…

– …Костыль, Бабин, рапорт!

– Все в порядке, господин майор! Целы. Противник уничтожен. Гражданских жертв нет. Один пленный.

– Вот и отлично. Ну что пялишься, Куценко? Не видел никогда огневого боя в ограниченном пространстве? Чему вас там, на Европе, учат? Связь с Землей мне, быстро!

– Да-да… конечно… господин майор…

…Хочешь не хочешь, вниз посмотреть пришлось. Девушка опустила взгляд. Рвотный позыв подкатил к горлу, но стошнило Шуру не сразу. Наверное, из-за открывшейся перед взором ужасной картины на какое-то время отказали все рефлексы, даже рвотный. Солдаты лежали повсюду. К ее ноге доверчиво прижался щекой один из пилотов. Он будто бы спал, безмятежно и сладко. Вот только вместо левого глаза у него дымился запекшийся кусок чего-то желтовато-красного, а волосы на затылке почернели от крови и копоти… Шуру наконец-то вывернуло наизнанку. Она беспомощно всплеснула руками, пытаясь сохранить равновесие, но не удержалась и рухнула на четвереньки. Левая рука попала в лужу крови, а правая уперлась в обожженное лицо еще одного пилота – импульс прошел вскользь, вспоров кожу. Из запекшейся раны торчала желтоватая скуловая кость. Шура наконец-то обрела способность двигаться и, поднявшись на дрожащие ноги, бросилась прочь из отсека. У двери ее снова прополоскало, и она так и не завопила. Хотя орать хотелось благим матом. Влетев в кубрик, она заперла дверь и забилась в самый дальний угол – в изголовье своей койки. Только тогда от горла откатился ком, и она разрыдалась.